Российская идентичность в социологическом измерении

оглавление

>> дальше

Предисловие

Первую попытку всмотреться через «социологическое зеркало» в особенности российской идентичности под воздействием трансформационных процессов, ученые ИКСИ РАН (с 2005 г. Институт социологии РАН) предприняли в июне–июле 1998 г., фактически накануне разразившегося острейшего финансово-экономического кризиса. Именно в тот, еще относительно спокойный период в жизни страны, в сотрудничестве с Фондом им. Ф. Эберта и немецкой социологической службой «Синус» (Мюнхен) было осуществлено общероссийское социологическое исследование под названием «Граждане России: Кем они себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить?».

Цель данного исследования состояла в выявлении определенных типов восприятия исторических, социальных, экономических и политических фактов, явлений и процессов представителями различных поколений россиян – возрастными группами от 16 до 65 лет включительно, которые оказывают основное влияние на текущее развитие страны или будут оказывать таковое в ближайшем будущем.

Всего в ходе проведенного исследования было опрошено 3000 респондентов. Опрос проводился по тщательно составленной квотной выборке. Причем выборка строилась по двум моделям. Первая давала возможность осуществить сопоставительный анализ данных по различным поколенческим группам (когортный анализ). Вторая модель являлась территориальной, многоступенчатой, с квотным отбором респондентов на последнем этапе. Это обеспечивало общую репрезентативность результатов исследования для демографической группы населения России в возрасте 16–65 лет.

Какими же оказались основные результаты исследования 1998 г.? Были получены веские доказательства того, что после первой семилетки радикальных реформ структура российского социума продолжала обеспечивать достаточно надежную трансляцию базовых жизненных ценностей, мотиваций и способов восприятия действительности. Несмотря на революционно-взрывной характер происходившей смены социально-экономического строя, социокультурные стереотипы, определяющие общий склад сознания, изменялись достаточно плавно, эволюционно. Некоторое отклонение от этой тенденции касалось в основном «индекса агрессивности» молодежи, готовности довольно существенной части ее представителей «драться за свое место под солнцем», не особенно стесняясь в выборе средств самоутверждения.

Среди доминант массового сознания выделялись смысложизненные установки, имеющие глубокие социокультурные корни. В своей совокупности они характеризовали тип «среднего» россиянина (русского) как готового к самым неожиданным поворотам судьбы, обладающего хорошими адаптационными способностями и склонного к автономности человека. Свое призвание он видел не столько в приумножении благ, сколько в стремлении жить как хочется, получая от этого моральное удовлетворение. В то же время обращал на себя внимание преимущественно «неэкономический» характер положительных качеств русских. Объективно тормозя вхождение России в рынок, они, вместе с тем, способствовали тому, чтобы менее болезненно вписаться в тенденции постиндустриальной цивилизации. Во всяком случае, устоять и выжить в условиях радикальных изменений и сопутствующего им глубочайшего кризиса русскому человеку помогали в основном смелость, изобретательность, приспособляемость и терпеливость.

Результаты проведенного исследования дали основание отнести к числу бесспорных доминант массового сознания россиян и их представления о роли и функциях государства. Речь идет о понимании государства не только как политико-правового, но и как социального института и непосредственного участника экономических отношений. Из полученных данных вытекало, что массовые представления о том, в какой степени государство должно участвовать в экономической деятельности, варьируют по отраслям. Причем применительно к наиболее важным (транспорт, энергетика) число сторонников прямого государственного управления «зашкаливало» за 80%.

Материалы исследования позволили убедиться в том, насколько трудно, противоречиво идет процесс освоения массовым сознанием россиян реалий новой действительности. Зачастую образ желаемого расплывался и никак не мог принять четких очертаний, которые могли бы быть выражены в форме определенной идеологии. Особенно хорошо это было видно на примере отношения россиян к «демократии» как понятию и институту, с одной стороны, а с другой – в явно определившейся тяге общества к «сильной руке».

Вопреки устоявшимся представлениям (причем, даже в среде экспертов), оказалось, что большинство россиян отдает предпочтение обществу равных возможностей над обществом равных доходов, около половины населения ставили равенство возможностей выше индивидуальной свободы, которая таким равенством не подкреплена, и около трети выдвигали модель общества равных возможностей как цель развития страны. Тем самым россияне, несмотря на все «ошибки» приватизации, вовсе не хотели «поделить все поровну». Но вот на чем они действительно настаивали и за чем очень скрупулезно следили, так это обеспечение равенства возможностей.

В заключение анализа исследования 1998 г. было сказано буквально следующее: в свете складывающейся в стране ситуации, логично будет предположить, что на посту Президента РФ россияне захотят видеть национального лидера, способного обеспечить смыслополагающую функцию государства на базе разделяемых большинством населения фундаментальных ценностей. Как видно, социологические предположения не разошлись с  последующей реальной действительностью[1].

Однако, прогнозы прогнозами, но мы посчитали необходимым в 2004 г. провести повторное исследование по данной проблематике. Тем более, что с момента первого опроса общество пережило дефолт, прошло через две парламентские и две президентские кампании, вошло в полосу относительно устойчивого экономического и политического развития, подверглось масштабным атакам международного терроризма. Как это все повлияло на ценностный мир россиян, их мировоззренческие установки, мотивацию поведения и жизненного выбора? Что из выявленных в 1998 г. тенденций развития массового сознания подтвердило свою жизнеспособность, а что нет? Может ли пореформенное состояние российского общества оказаться надежной опорой модернизационного прорыва страны, или при сохраняющейся ментальности россиян этот прорыв практически невозможен?

Попытаться ответить на эти вопросы, осуществив идею повторного исследования «Граждане новой России: Кем они себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить? (1998/2004 гг.)», оказалось возможным после его проведения в июне–июле 2004 г. научной группой ИКСИ РАН (с 2005 г. ИС РАН) в сотрудничестве с Представительством Фонда им. Ф. Эберта в РФ. Всего было опрошено 2500 респондентов. В основу методики исследования 2004 г. был положен методический инструментарий первого опроса, который был дополнен новыми инструментальными разработками Института.

Как показали крупномасштабные социологические замеры состояния российского общества, проведенные в 1998 и 2004 годах, а также данные трех десятков общероссийских мониторинговых и тематических опросов, осуществленных нашим Институтом с 1993 г., есть веские основания считать, что степень глубины и темпы изменения российского национального самосознания под воздействием трансформационных процессов не столь велики, как об этом принято зачастую говорить и писать.

Обращаясь к анализу исторического самосознания россиян, мы вынуждены были признать: советская парадигма, едва пошатнувшись под натиском «разоблачений» и «отмывания белых пятен» истории в первой половине 90-х годов, продолжала демонстрировать свою удивительную устойчивость. Так, подавляющее большинство наших сограждан, причем независимо от возраста, пола, образовательно-профессиональных характеристик и места жительства, как и ранее, относили к основным предметам общенациональной гордости события и достижения советской истории. При этом сравнительно с 1998 г. отмечалось явно эмоциональное охлаждение  оценочной реакции россиян на события и процессы дореволюционной истории России.

Вместе с тем, наряду с ярко выраженным консенсусным характером социально-исторического мировосприятия наблюдалась (что вполне естественно) поколенческая и региональная специфика в отношении к различным этапам и явлениям российской истории. Так, Октябрьская революция 1917 г. активнее выделялась в числе значимых событий представителями старшего поколения, а продвижение России по пути рыночной экономики – представителями молодежных групп. Именно заметная часть молодежи до 35 лет полагала, что в нынешней России происходит быстрый экономический подъем, ведущий к инновационному прорыву, успехам в сфере образования и науки.

Или, скажем, традиционалистская Россия, представленная, прежде всего, малой провинцией (средние и малые города, сельская местность), была обращена, в первую очередь, к достижениям советской эпохи, в то время как регионы-рыночники (мегаполисы, крупные областные центры) проявляли более выраженную поддержку таким переменам в жизни нашего общества, которые связаны с ликвидацией «железного занавеса», демократизацией политической жизни, осуществлением рыночных преобразований.

Однако, что особенно важно подчеркнуть: возрастные и межрегиональные расхождения в историческом мировосприятии, как и в 90-е годы, не оборачивались ценностным расколом российского общества. Причем, по той же, что и ранее, главной причине: роль, своего рода, межпоколенческого буфера выполняли средние возрастные группы (как в мегаполисах, так и в провинции), которые своим взвешенным, сбалансированным отношением к событиям отечественной истории уравновешивали крайние позиции и оценки. Вот почему в целом можно было утверждать, что, несмотря на некоторые расхождения во мнениях «отцов» и «детей» по отношению к историческому прошлому и современному этапу развития России, между различными поколениями россиян на данный период времени практически не существует коренных разногласий и «разрывов» по поводу восприятия действительности.

И все же обнаруживалось одно «но». Оно было связано с историческим выбором общества, в котором россиянам хотелось бы жить в данный период времени. Исследование 2004 г. продемонстрировало, с одной стороны, явное предпочтение молодежи и большинства средних возрастных групп оставаться в нынешней России, со всеми ее проблемами и противоречиями, а с другой – очевидную ностальгию старших возрастных групп россиян по жизни в СССР, их желание оказаться в обществе «брежневского образца». Таким образом, историческое самосознание народа, как довольно цельная и жесткая мировоззренческая конструкция, продолжала оказывать влияние на процесс поиска современным россиянином «собственного места в благодатной эпохе».

То, что средние возрастные группы оказывали определяющее влияние на ценностно-исторический выбор желаемого типа общества, не случайно. Как показало исследование, наибольшая степень доходного благополучия была характерна именно для представителей средних, т. е. наиболее экономически активных возрастов. Они же в бòльшей степени выражали удовлетворенность, как различными аспектами своей жизни, так и тем, как складывается их жизнь в целом. Вообще, как это ни парадоксально, но цифры свидетельствовали о том, что Россия продвигается именно по рыночному пути, где уровень материального благосостояния приходит в прямую зависимость от экономической активности и статуса занятости, а также от образования, квалификации, профессиональной принадлежности. Именно в этом состояло коренное отличие ситуации в стране 2004 г. от России до августовского кризиса 1998 года, когда основным фактором, дифференцирующим доходы людей, выступала форма собственности предприятия, на котором они работали.

Исследование 2004 г. принесло много и других интересных результатов и выводов, но на них целесообразнее будет остановиться в основном тексте настоящего доклада и в общих выводах к нему. А сейчас хотелось бы отметить, что и после 2004 г. жизнь продолжала брать «свое», общество явно определилось в поддержке национального лидера и его политического курса, направленного на социально-экономическое и духовно-нравственное возрождение России, подъем ее пошатнувшегося авторитета в мире, что не могло не сказаться на укреплении материальных позиций населения, положительной динамике социального самочувствия. К тому же, страна уверенно подходила к новым федеральным избирательным кампаниям – выборам нового состава Государственной Думы Федерального собрания РФ в декабре 2007 г. и выборам Президента РФ в марте 2008 г. И уж очень был велик творческий соблазн осуществить третье исследование состояния и развития общенациональной идентичности россиян, попытаться понять, что означает, спустя после 15 лет реформ, этот глубочайший жизненный пласт наших сограждан.

Идея третьего социологического замера по данной проблематике получила полную поддержку Фонда им. Ф. Эберта, и данный замер был осуществлен в сентябре 2007 г., в ходе которого было опрошено 2000 респондентов. Его методическую основу составили исследовательские инструментарии 1998 и 2004 гг., но вместе с тем, некоторые «поля социологического замера идентичностей» были расширены. Это касается особенностей материально-экономической самоидентификации россиян, самооценки ими своего социального статуса, рассмотрения структуры жизненных устремлений наших сограждан. Это относится и к более целенаправленному выявлению места демократических ценностей в национальном самосознании, анализу внешнеполитических и социокультурных аспектов европейской идентичности россиян.

При формировании модели выборки, как в 1998 г. и 2004 г., использовались две ступени. Первая ступень – экспертный отбор двух типичных субъектов РФ в тех же
12-ти регионах Российской Федерации, как и в прежних исследованиях, т. е. всего
24 субъекта.

Вторая ступень, как и ранее, предполагала отбор, наряду с мегаполисами и административными центрами, районных городов, рабочих поселков и сел (деревень) – всего 71 поселение.

Определение числа подлежащих отбору респондентов на первой ступени происходило пропорционально доле населения в возрасте 16–65 лет соответственно в каждом территориально-экономическом районе, с учетом общего объема выборочной совокупности. Пропорционально распределялось и число подлежащих опросу респондентов в мегаполисах (Москва и Санкт-Петербург), областных, районных городах и селах. На последней ступени отбор респондентов происходил с учетом требований двух моделей выборки.

В целях поколенческого (когортного) анализа весь массив выборочной совокупности  – 2000 человек – был разбит на 5 равных групп – по 400 человек (в 1998 г. – по 600 человек, в 2004 г. – 500 человек в каждой). Возрастные градации групп, как и в предыдущих исследованиях, выглядели следующим образом: 1) 16–25 лет,
2) 26–35 лет, 3) 36–45 лет, 4) 46–55 лет, 5) 56–65 лет.

Для соблюдения квот по когортам, а также группировки респондентов по более детальным квотам, в анкете фиксировался год рождения респондента, что гарантировало достаточно высокую степень репрезентативности выборки по возрасту для населения 16–65 лет.

В целях реализации второй модели выборки, репрезентативной для населения в целом, на основании данных Росстата проводился квотный отбор респондентов. Квоты соблюдались по полу, возрасту, социально-профессиональному признаку: рабочие и инженеры предприятий, строек и шахт; гуманитарная и творческая интеллигенция; работники торговли и бытовых услуг; служащие; предприниматели малого и среднего бизнеса; жители сел; военнослужащие и сотрудники МВД; пенсионеры города; студенты вузов; безработные; учащиеся средних школ и профтехучилищ. Соотношение граждан русской и нерусской национальности среди респондентов соответствовало их соотношению в составе населения РФ.

Для сбора первичной социологической информации во всех трех исследованиях применялся метод индивидуального стандартизированного интервью.

Настоящее исследование и аналитический доклад выполнены рабочей группой ИС РАН в составе: руководитель группы, член-корреспондент РАН М.К. Горшков (программа и инструментарий исследования, предисловие, заключение, общая редакция), А.Л. Андреев (инструментарий, разделы 9-10), В.А. Аникин (раздел 5), Л.Г. Бызов (раздел 6), Р.Э. Бараш (раздел 6), В.В. Петухов (инструментарий, разделы
7-8), Н.Е. Тихонова (инструментарий, разделы 1-5).

Научный консультант исследования – глава Представительства Фонда им. Ф. Эберта в РФ доктор Р. Крумм.

Научный редактор – Н.И. Покида.

[1] Подробнее о результатах данного исследования см.: Россия на рубеже веков. Отв. ред. М.К. Горшков. – М., 2000, с. 163–252.

оглавление

>> дальше