Социальное неравенство в социологическом измерении

<<назад

оглавление

дальше>>

1. Что думают россияне о справедливых и несправедливых  социальных неравенствах в российском обществе

Понимание социальной справедливости и отношение к социальным неравенствам в целом – одни из наиболее характерных особенностей любой национальной культуры. Что касается России, то для нее эта проблематика особенно важна. Ведь именно под лозунгами борьбы за справедливость и ликвидацию необоснованных неравенств, с точки зрения рядовых россиян, происходили крупнейшие события в жизни России ХХ в., во многом наложившие свой отпечаток на всю мировую историю – Февральская и Октябрьская революции 1917 г., «раскулачивание» и коллективизация, перестройка и распад СССР (начавшиеся для основной части населения с лозунга борьбы с привилегиями).

Как воспринимают россияне проблему социальных неравенств в современной России? Насколько остро она ими переживается?

Как показало проведенное исследование, в целом проблема справедливости и оправданности социальных неравенств остается «болевой точкой» российского самосознания. Лишь 9% россиян не ощущали за последний год несправедливости происходящего притом, что 44% часто ощущали эту несправедливость, а 45% – переживали из-за нее иногда.

Весьма примечательно, что объективные и субъективные показатели в этом вопросе оказываются разнонаправленными. Так, субъективно, т. е. если судить по ретроспективным самооценкам самих россиян, ситуация в этой области скорее ухудшается, чем улучшается. Во всяком случае, 30% опрошенных убеждены, что за время президентства В. Путина ситуация в этой области ухудшилась, и лишь 11% отметили ее улучшение. При этом ощущение несправедливости происходящего в значительной степени генерировало у россиян стыд за нынешнее состояние их страны – среди тех, кто был убежден, что ситуация с социальной справедливостью в России лишь ухудшается, 55% опрошенных часто испытывали в последний год и чувство стыда за свою страну (при 46% по массиву в целом).

Объективно данные свидетельствуют скорее о некотором сокращении доли тех, кто живет с постоянным чувством несправедливости происходящего вокруг за период президентства В. Путина (см. рис. 1). При этом соответственно возросла доля тех, кто испытывал  это чувство иногда, а доля тех, кто не испытывал его никогда, остается неизменной на протяжении всех последних лет.

Рисунок 1

Как часто россияне испытывали чувство несправедливости всего происходящего вокруг в 2001 и 2006 гг., в %[1]

Естественно, что тяжелее всего несправедливость происходящего переживали наиболее обездоленные слои населения – среди тех, чье положение, по их самооценке, за последние 2-3 года ухудшилось (а таковых в исследовании оказалось 26%), доля полагавших, что и ситуация с социальной справедливостью в России за время президентства В.Путина также ухудшилась, достигала 47%. Но и среди тех, чье личное положение в последнее время улучшилось, положительные тенденции в сфере социальной справедливости по отношению к обществу  в целом за период 2000-2006 гг. фиксировали лишь 20% россиян.

Это значит, что существующие сегодня в России социальные неравенства представляются несправедливыми всем слоям населения независимо от динамики их личного благополучия. Особенно болезненно воспринимаются такие виды неравенств как чрезмерная дифференциация доходов и неравенства в распределении частной собственности (см. рис. 2), справедливость которых в их нынешнем виде признают всего по 6% россиян, а не признают – соответственно 86% и 74%.

Далее по степени нелегитимности, как видно на рисунке 2, следуют неравенства в сфере медицинского обслуживания, справедливость которых признает лишь 33% россиян. При этом, что вполне естественно, наиболее болезненно этот тип неравенств воспринимается пенсионерами – половина из них считает неравенство в медицинском обслуживании несправедливыми и лишь 30% – справедливыми.

Рисунок 2

Представления россиян о справедливости, в %[2](ранжировано по доле считающих соответствующие неравенства справедливыми)

Если говорить об остальных видах неравенств, то они носят для россиян легитимный характер. Это относится к справедливости неравенств в размерах пенсии с учетом прошлого заработка, неравенству жилищных условий, возможностям дать детям лучшее образование. Любопытно, что хотя среди пенсионеров по остальным позициям уравнительные настроения распространены несколько шире, чем по остальным россиянам, в вопросе о справедливости различий в размерах пенсий в зависимости от заработка их позиция практически совпадает с данными по массиву в целом (43% считающих их справедливыми против 33% – несправедливыми). Это значит, что и среди пенсионеров доминирует признание необходимости учитывать для определения уровня жизни трудовой вклад человека, и нынешняя уравнительность в размерах пенсий не отвечает их представлениям о справедливости. Что касается отношения пенсионеров к остальным видам неравенств, то демонстрируемая ими склонность к уравнительности является следствием не столько идеологических соображений, сколько протестом против положения постоянных социальных аутсайдеров и устойчивой возрастной дискриминации, сложившейся в современной России.

При этом, как видно из рисунка 2, основная масса неравенств вызывает протест лишь у сравнительно небольшой части населения. Наиболее толерантно россияне относятся к неравенству жилищных условий (с которыми не согласны всего 24% – это не означает, что россияне считают справедливым оставлять людей вообще без крыши над головой) и возможностям при наличии необходимых средств дать своим детям лучшее образование (23% – при этом среди тех, кто имеет несовершеннолетних детей, соответствующий показатель, естественно, возрастает, но лишь до 30%, т. е. даже для этой группы россиян это достаточно легитимное неравенство, как и неравенство в размерах пенсий для пенсионеров).

Таким образом, в принципе россияне достаточно толерантно относятся к большинству «бытовых» социальных неравенств за исключением неравенств в оказании медицинской помощи. Куда более резкий протест вызывают у них, однако, чрезмерная глубина неравенств в распределении собственности и доходов. При этом решающую роль в определении их позиции в вопросе о справедливости тех или иных неравенств играют не их личные интересы, а именно общие представления о справедливости, являющиеся некоторой социокультурной нормой, характерной для российского общества на нынешнем этапе его развития.

Особо следует сказать об отношении россиян к неравенству доходов в зависимости от их источника. Как отмечалось выше, россияне негативно воспринимают сложившуюся дифференциацию доходов, считая ее чрезмерно глубокой. Однако говорит в них, вопреки расхожим представлениям, не только социальная зависть – во всех без исключения доходных группах около 85% согласны с тем, что различия в доходах в современной России сейчас слишком велики. Более того, даже в самой благополучной по доходам группе (в которой, по их явно заниженной самооценке, доходы составляли свыше 10 000 рублей в месяц на человека), 70% были безусловно согласны с тем, что дифференциация доходов неоправданно велика, и еще 20% были скорее согласны с этим.

Это значит, что протест против чрезмерной дифференциации доходов среди россиян – не результат стремления все «отнять и поделить», а также некоторая социокультурная норма, согласно которой дифференциация доходов должна существовать, но не может превышать определенной глубины. Норма, которая в сегодняшней России не просто нарушена, а грубо и откровенно попирается.

Какая же глубина дифференциации доходов представляется россиянам нормальной? Как показывают данные проведенного исследования – вполне сопоставимая с показателями реальной социальной дифференциации в западноевропейских странах. Среднеарифметический показатель того, во сколько раз, с точки зрения россиян, доход высококвалифицированного специалиста или руководителя может превышать средний уровень дохода по стране, составляет, по данным исследования, 4,6 раза. Учитывая, что черта бедности, по мнению россиян, проходит примерно на уровне 50% от средних доходов, мы получаем вполне легитимную для россиян глубину неравенств по основной массе населения в 9-10 раз, а с учетом бедных и богатых слоев населения – еще больше.

Надо отметить, что эти данные хорошо согласуются и с данными проведенного в 2003 г. исследования «Богатые и бедные в современной России», которое также показало высокую толерантность россиян к неравенству доходов как таковому и, одновременно, их протест против той колоссальной глубины неравенства доходов, когда разрыв в доходах беднейшей и наиболее благополучной части населения достигает уже не десяти, а сотен раз.

В более благополучных слоях толерантность к дифференциации доходов возрастает. Так, среди тех россиян, чьи среднемесячные душевые доходы не превышают медианных, сторонниками более чем пятикратного превышения доходов высококвалифицированных специалистов и руководителей среднемесячных доходов по стране являются всего около 23%. Однако по мере роста доходов картина начинает постепенно меняться (см. рис. 3).

Рисунок 3

Динамика представлений о справедливости глубокой (6 раз и выше) и неглубокой (не более 3 раз) дифференциации доходов в разных доходных группах, в %(на рисунке представлены также линии линейных трендов)

Как видно из рисунка 3, прямо обратный характер носит распространенность стремления к неглубокой дифференциации (не более 3-х кратного перепада между средними доходами по стране и доходами высококвалифицированных специалистов). Составляя в группах с доходом не выше медианного почти 40% россиян, в наиболее обеспеченных группах число сторонников неглубокой дифференциации падает до 27%.

«Точкой смены знака» в соотношении сторонников различных взглядов на допустимую глубину дифференциации доходов руководителей и высококвалифици-рованных специалистов и средних доходов по стране, как видно из линий тренда на рисунке 3, является доход около в 6000 рублей на каждого члена семьи в месяц, т. е. примерно в 1,7 раза выше медианного и в 2 раза выше модального  дохода в выборке исследования.

Анализируя проблему представлений россиян о справедливости, особое внимание нужно обратить и на тот интересный факт, что, хотя по данным исследования достаточно четко фиксируется наличие у россиян определенных социокультурных норм в этой области, но эти нормы, видимо потому, что они не артикулируются в обществе (через СМИ, авторитетных общественных деятелей, органы власти), каждым россиянином в отдельности воспринимаются как не более чем личное мнение. При этом им кажется, что на уровне общества представление о том, что является справедливым, а что – нет, просто отсутствует.

Именно так можно объяснить факт, что половина опрошенных считала, что «в наше время трудно судить о том, что справедливо, а что нет». И лишь 22% опрошенных были с этим не согласны. При этом во всех вопросах о справедливости тех или иных конкретных неравенств группа, полагающая, что сейчас в России трудно судить о справедливости («релятивисты»), уверенно высказывала свое личное мнение.

Из особенностей этой группы следует отметить, что она характеризовалась несколько большей толерантностью к социальным неравенствам, чем те, кто полагал, что в этой области сохраняются некие четкие нормы. Так, например, соотношение тех, кто считал, что справедливо, когда те, кто может себе это позволить, дают лучшее образование своим детям, и тех, кто считал это несправедливым, составляло в группе «релятивистов» 56% на 24% (разрыв 2,3 раза). По неравенствам в жилищной обеспеченности это соотношение выглядело как 53% на 24% (разрыв 2,2 раза). В группе тех, кто считал, что в области справедливости сохраняются жесткие нормы, в вопросе о неравенствах в образовании это соотношение было 48% на 30% (разрыв 1,6 раза) и в отношении жилищных условий – 49% на 28% (разрыв 1,75 раз).

Наиболее характерной особенностью группы «релятивистов» выступало их отношение к сложившейся в России системе распределения частной собственности – 71% всех, кто был согласен со справедливостью этой системы, оказался в числе тех, кто полагал, что в наше время трудно судить о том, что является справедливым, а что нет. И хотя среди релятивистов большинство оценивали сложившуюся систему распределения частной собственности как несправедливую, этот факт наглядно демонстрирует: хотя попытки власти и СМИ убедить россиян в легитимности и справедливости нынешней системы распределения собственности способствуют гражданскому миру и, возможно, даже успешному экономическому развитию России, но одновременно они выступают той «каплей яда», которая разрушает весь строй российских представлений о справедливости. Трудно сказать, что по своим долгосрочным последствиям опаснее для нашей страны.

Более того, именно с проблемой нелегитимности распределения в стране частной собственности оказалось связано и часто испытываемое многими россиянами чувство несправедливости всего происходящего вокруг. Так, среди тех, кто часто испытывал чувство несправедливости всего происходящего вокруг, 85% считали, что нынешняя система распределения в России частной собственности несправедлива и лишь 4% придерживались противоположного мнения. По всем остальным видам неравенств жесткой связи не прослеживалось, и даже по неравенству в доступности медицинских услуг, где эта связь была наибольшей, лишь 52% тех, кто часто чувствовал несправедливость всего происходящего вокруг, считали несправедливым связь получаемой медицинской помощи с объемом располагаемых денежных средств.

Второй момент, разрушающий традиционную для россиян систему представлений о справедливости – воспитываемое либералами убеждение, что большая дифференциа-ция доходов необходима для экономического процветания страны. Почти две трети сторонников этой позиции также оказались в числе «релятивистов», хотя среди сторонников «твердых принципов» в области справедливости, как и в случае с собственностью, их доля составляла менее половины.

При этом на распространенность релятивистского отношения к социальной справедливости не оказывал отношения ни возраст, ни тип поселения, ни уровень образования. Так, например, среди молодежи до 30 лет число сторонников того, что в наше время трудно судить, что справедливо, а что нет, составляло ровно 50%, а среди тех, кому «за 60» – 49%. В большей или меньшей степени это относилось и к представлениям о справедливости других социальных неравенств (см. рис. 4).

Рисунок 4

Представления россиян старших и младших возрастных групп о социально-экономических правах человека и справедливости, в %[3]

Как видно из рисунка 4, хотя между старшим и младшим поколением россиян есть определенные расхождения во взглядах на социальную справедливость, однако в целом они очень близки, а в некоторых случаях  – практически совпадают.

Это значит, что мнение населения страны об исчезновении в российском обществе нормативных представлений о социальной справедливости связано не столько со сменой поколений, неудовлетворенностью собственным положением или с отсутствием у россиян достаточно четких представлений о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Отправной точкой этого убеждения выступает упорно навязывавшаяся российскому обществу, но так и не прижившаяся в нем неолиберальная доктрина, вызвавшая у подавляющего большинства россиян не отказ от собственных убеждений, а ощущение идейного вакуума в обществе.

Чтобы полнее оценить характер массированного воздействия неолиберальной доктрины на общественное сознание в России, посмотрим далее, как выглядит динамика представлений россиян о социальной справедливости, учитывая тот проиллюстрированный выше факт, что фактор смены поколений не имеет в этом вопросе решающего значения.

Как видно из рисунка 5, толерантность ко всем видам неравенств в российском обществе за последние три года заметно выросла. Особенно резко она выросла применительно к неравенству в доступе к образованию.

Рисунок 5

Динамика представлений россиян о справедливости некоторых социальных неравенств за 2003-2006 гг., в %
(ранжировано по данным 2006 г.)

                                   Справедливо:

Рост группы россиян, проявляющих толерантность к конкретным неравенствам, происходил не столько за счет тех, кто прежде считал эти неравенства несправедливыми, сколько за счет ранее лишь отчасти согласных с их справедливостью. Почти не изменилось за три последних года число тех, кто считал несправедливыми различия в получаемых пенсиях в зависимости от прошлого заработка, и совсем не изменилось число сторонников несправедливости разных возможностей решения жилищного вопроса в зависимости от объема имеющихся денежных средств.

Рисунок 6

Динамика представления россиян о несправедливости некоторых социальных неравенств за 2003-2006гг., в %(ранжировано по данным 2006г.)

                                   Несправедливо:

Если посмотреть на более длительный временной ряд (например, с 1999 по 2006 гг.), то увидим ту же тенденцию роста толерантности к конкретным социальным неравенствам, только выраженную ярче – например, доля тех, кто считал несправедливым, что имеющие больше денег могут дать лучшее образование своим детям, сократилась с 55% до 23%, а считающих это справедливым – выросла с 25% до 52%. Менее ярко, но все же заметно выросла и толерантность к неравенствам в сфере доступа к медицинским услугам – за семь лет число считающих справедливым то, что люди со средствами могут пользоваться медицинскими услугами более высокого качества, стало несколько больше (33% вместо 30%), а считающих это несправедливым – немного меньше (44% вместо 49%)[4]. Именно образование и здоровье – два важнейших компонента человеческого капитала, являющегося в так называемой «новой экономике» главным видом капитала, определяющим жизненные шансы человека, и основой его материального благополучия. Тем самым россияне, демонстрируя достаточно высокую толерантность к этим социальным неравенствам, не осознавали, что выступают за неизбежную консервацию социальных неравенств вообще и закрепление их в мировоззренческих позициях в межпоколенческой перспективе!

Более того, толерантность россиян к конкретным проявлениям социальных неравенств намного выше, чем, например, в успешно продвигающейся по пути развития рыночной экономики Германии! Во всяком случае, в Германии[5] неравенства в доступе к более качественному образованию и медицинской помощи, связанные с разным объемом имеющихся денежных средств, считали справедливыми по 11% населения. В то время в России эти показатели были выше в разы – почти в 5 раз больше по доступу к образованию и в 3 раза – по медицинской помощи. Та же тенденция большей толерантности россиян к неравенствам относится и к оценке несправедливости соответствующих неравенств – в Германии считали несправедливыми неравенства в доступе к более качественному образованию и медицинской помощи, связанные с разным объемом имеющихся денежных средств, соответственно 74% и 75%, а в России – 23% и 44%. Таким образом, россиян почти убедили в справедливости того, что не считается справедливым в развитых странах мира с «классической» рыночной экономикой!

Однако, как отмечалось выше, легитимизация в глазах россиян ряда конкретных неравенств, обусловленных различиями в доходах, сопровождалась одновременным крайним обострением проблемы нелегитимности самой системы распределения доходов в современной России.

Суммируя все сказанное выше, можно утверждать, что, с одной стороны, россияне проявляли и проявляют достаточно четко выраженную толерантность к основным социальным неравенствам, за исключением вопроса о медицинской помощи. Они все больше согласны с тезисом, что «деньги решают все» – в этом их убедить удалось. При этом население страны тем сильнее недовольно системой распределения доходов в стране, чем острее ощущает ее несправедливость. Не случайно 91% россиян, кто часто испытывает чувство несправедливости всего происходящего вокруг, считали, что различия в доходах в России сейчас слишком велики.

Это значит, что недовольство россиян связано не с какими-то отдельными проявлениями социальных неравенств или низким уровнем их личных доходов. Недовольство такого типа, оставаясь на микроуровне, обычно не генерирует глубокого и агрессивного социального протеста.

Можно ли недовольство всей системой сложившихся в России социально-экономических отношений, доходящее до испытываемого населением чувства стыда за свою страну, считать успехом попыток привития неолиберальных доктрин на российской почве? Этот вопрос более чем спорный. На наш взгляд, краеугольный для россиян вопрос о конкретных механизмах реализации принципов справедливости абсолютно несовместим с неолиберальными подходами. Для развития в обществе солидарности и интеграции, преодоления той «атомизации» социума, с которой столкнулась Россия в последние полтора десятилетия, целесообразнее было бы не пытаться «внедрять» абсолютно чуждые россиянам подходы, а вернуться к сохранившейся в обществе модели представлений о социальной справедливости, тем более, что она вполне совместима с любыми рыночными реформами.