Российская идентичность в социологическом измерении

<<назад

оглавление

>> дальше

4. О традиционализме и модернизме в российском обществе

Выше речь шла о том, как живут сегодня россияне, какими они видят самих себя и как ощущают свое место в обществе. Проанализируем результаты исследования с другой стороны, и попытаемся понять, в каком обществе наши сограждане хотели бы жить. Как следует из полученных данных, краеугольным камнем при ответе на данный вопрос выступает тот факт, что в российском обществе сосуществуют как традиционалистски и патерналистски настроенная часть населения, так и те наши сограждане, чье видение мира строится на идеях личной ответственности, инициативы, индивидуальной свободы, словом имеют картину миру, характерную для эпохи модерна.

Как массовая социальная группа, имеющая модернизированный тип сознания, группа сторонников индивидуальной свободы и личной ответственности только начинает формироваться в российском обществе, хотя история «ядра» этой группы достаточно длительная (вспомним традиционный для России спор «западников» и «славянофилов»). А, следовательно, сознание многих представителей данной группы во многом противоречиво в своих оценках, поскольку еще только освобождается от остатков традиционалистской картины мира, характерной скорее для доиндустриальных, чем современных обществ.

Продемонстрируем на данных проведенного исследования, как проявляют себя эти две модели альтернативного видения мира в сознании россиян, и насколько распространена каждая из них. Сразу отметим, учитывая, что речь идет о двух полярных типах мировоззрения, постарались, разработав соответствующий интегральный показатель, выделить в исследовании группу людей, являющихся последовательными носителями типа ментальности, характерной для эпохи модерна[1], а также группу последовательных сторонников традиционалистской ориентации. Данные на рисунке 12 показывают, как численно эти группы представлены в российском обществе в настоящее время, и как они выглядели в 2004 г.

Рисунок 12

Распределение россиян по типам мировоззрения, 2004/2007 гг., в %

Как видно на рисунке 12, за прошедшие несколько лет не только не произошло роста сторонников модернистского мировоззрения, но, более того, доля их сократилась, а доля традиционалистов возросла, и в целом наблюдается своего рода «ренессанс традиционализма». Эта тенденция затронула все возрастные группы, хотя и в разной степени (см. табл. 9). Самое же главное, что если в 2004 г. в возрастной когорте до 25 лет доля модернистов была больше, чем доля традиционалистов, то теперь картина качественно изменилась, и нет ни одной возрастной когорты, где модернисты «перевешивали» бы традиционалистов.

Таблица 9

Доля приверженцев модернистского и традиционалистского мировоззрения среди представителей различных возрастных когорт, в %

В то же время данные таблицы 9 позволяют заметить, что деление «по мировоззрению», роль которого непрерывно возрастает (вспомним значительный рост значимости «мы-идентификаций» с людьми тех же взглядов на жизнь!), присутствует во всех возрастных когортах. Добавим – сторонники этих диаметрально противоположных типов мировоззрения есть и в разных группах, выделяемых по их материальному положению, месту жительства и т. п. Специальная статистическая проверка показала, что наличие модернистских или традиционалистских воззрений коррелирует не столько с этими объективными характеристиками (наиболее значимыми из которых оказались активность использования Интернета, образование родителей и социально-профессиональный статус респондентов), сколько с другими аспектами взглядов россиян, не учитывавшихся при расчете соответствующего индекса. И в этом плане можно говорить скорее о наличии среди наших сограждан приверженцев разных моделей развития общества, представленных в самых разных социальных группах, чем о том, что определенные социальные слои имеют жестко различающиеся между собой картины того общества, в котором они хотели бы жить.

Что же выступает «ядром» разных типов мировоззрения в отношении как общества в целом, так и представлений о том, каким должен быть человек в данном типе общества? И есть ли подвижки в отношении к этим «ядерным» позициям у носителей соответствующих типов мировоззрения?

Как показывают наши исследования 1995-2007 гг. главным, «ядерным» их различием применительно к ситуации в обществе в целом выступает разница в отношении к идее всевластия государства и свободе личности. Из этого краеугольного различия вытекают и остальные особенности двух полярных картин видения того общества, в котором наши сограждане хотели бы жить, четко выраженные в их мировоззрении.

Проиллюстрируем данный тезис на нескольких примерах, использовав для этого как вошедшие в расчет индекса, так и не вошедшие в него индикаторы (см. рис. 13), из которых хорошо видно, что в краеугольном вопросе о взаимоотношениях человека и государства специфика представлений модернистов заключается в том, что они отчетливо тяготеют к правовому государству, в котором власть последнего ограничена, а свобода личности гарантирована, в то время как традиционалисты занимают прямо обратную позицию. Для них оптимальна этакратическая модель развития.

Рисунок 13

Специфика взглядов на права государства и личности в группах с разным типом ментальности, в %

Из этой общей посылки органично вытекает и разное отношение представителей различных мировоззренческих групп к ряду практических следствий принятия этакратической модели как нормы, которое проявляется, например, при ответах на вопросы о праве государства ограничивать свободу прессы и оказывать прямое давление на суд. Причем в последнем случае промежуточная группа стоит скорее на позициях модернистов, чем традиционалистов, в отличие от вопроса о свободе прессы, где 63% всех опрошенных россиян от 16 до 65 лет допускают необходимость ограничения свободы прессы, если она нарушает интересы государства.

Что касается вопроса о национализации предприятий, наносящих вред интересам государства, то близость его восприятия в группах с разным типом мировоззрения свидетельствует: для всех россиян, независимо от их мировоззрения, социальная функция государства, понимаемая в широком смысле слова, как необходимость выражать интересы общества в целом, важнее функции обеспечения государством условий для эффективной экономической деятельности. Отсюда вытекает и особая роль активной социальной политики в деятельности государства, воспринимаемой россиянами как важное основание легитимности всего российского государства в целом.

Естественно, что при всевластии государства не так важны законы, которые государство само принимает и само же решает, в какой степени их надо соблюдать. Гораздо важнее личностный фактор, что и отражается в оценке разными группами того, что важнее – хорошие законы (базовая для современного правового государства позиция) или хорошие руководители, что выступает основой успеха в традиционной для России модели развития. Оборотной стороной такого понимания роли права и роли личности выступает пресловутый правовой нигилизм россиян, проявляющийся в самых разных формах. Это и убеждение, что законы надо соблюдать, только если это делают сами представители власти (разделяемое 53% респондентов во всех выделенных мировоззренческих группах притом, что лишь от 18% традиционалистов до 24% модернистов считают, что закон нужно соблюдать всегда), и уверенность, что руководителям нужно подчиняться только в том случае, если ты в целом согласен с их требованиями (характерная для 62%-71% в разных группах). Подобные взгляды, вполне приемлемые в доиндустриальную эпоху, являются, конечно, абсолютным нонсенсом для современного общества с высокотехнологичным производством (от ядерной энергетики до опасных химических производств). И остается только радоваться, что при таком правовом нигилизме количество (и масштаб) техногенных катастроф в России остаются относительно невелики.

Подчеркнем, что именно представленные на рисунке 13 особенности выделенных мировоззренческих групп выступают базовыми (и имеют наибольшую статистическую значимость по отношению ко всему блоку вопросов об оптимальной модели общества) для разграничения представителей соответствующих типов мировоззрения и в наших предыдущих исследованиях по этим проблемам. В то же время, динамика изменений отдельных позиций, характеризующих данные типы мировоззрения, была в последние годы несколько различна. Это свидетельствует о некоторой неустойчивости отдельных деталей соответствующих картин мира в общественном сознании. Подобная неустойчивость не столь велика, чтобы поставить под сомнение вывод о сосуществовании среди россиян двух противоположных идеальных моделей желаемого общественного устройства, но достаточна, чтобы утверждать, что процесс формирования сравнительно новой (если говорить о распространенности в массовых масштабах) модернистской картины мира еще далек в России от своего завершения. Во всяком случае, хотя с 2004 г. среди модернистов число сторонников права государства национализировать предприятия сократилось (с 67% до 60%), но доля признающих право государства оказывать прямое воздействие на суд выросла с 15% до 21%.

О незавершенности формирования последовательно модернистских взглядов среди тех россиян, которых мы условно назвали «модернистами», свидетельствует и непоследовательность их в оценках суждения, которое позволяет зафиксировать осознанность краеугольного противоречия между различными моделями общественного развития – суждения о приоритетности интересов общества или личности. Как известно, для российской модели традиционно приоритетны интересы общества и государства. В западной же модели развития, государство через институты представительной власти и во взаимодействии с гражданским обществом призвано согласовывать артикулированные интересы различных социальных групп, защищая при этом права человека и меньшинств. Однако необходимыми предпосылками такой модели развития выступают, во-первых, осознание плюрализма этих интересов и «нормальности» ситуации плюрализации интересов в обществе, а во-вторых, наличие структур, способных артикулировать все многообразие этих интересов. В российском же обществе и с тем, и с другим дела обстоят пока в силу особенностей его исторического развития отнюдь не так, как, например, в Западной, и даже в Восточной Европе. Не случайно само понятие «различия» на уровне ассоциаций вызывает негативную реакцию у 38% россиян.

В результате среди модернистов с тем, что государство должно отстаивать интересы всего народа перед интересами отдельных граждан, оказались согласны 30%, а не согласны – 32% (см. рис. 14), что говорит о противоречивости и незавершенности формирования мировоззрения, характерного для эпохи модерна, даже в этой группе.

Рисунок 14

Доля согласных с тем, что государство должно отстаивать интересы всего народа перед интересами отдельных граждан в группах с разным типом мировоззрения,
в %

Однако общая динамика изменения соответствующих представлений за 1998-2007 гг. свидетельствует все-таки об очень медленном, но устойчивом дрейфе россиян в возрасте до 65 лет в сторону роста осознания значимости приоритета интересов личности.

При этом среди модернистов за последние годы усилилось (с 24% до 29%) неприятие такой трактовки роли государства, при которой оно должно отстаивать права общности даже в ущерб интересам и правам личности. Одновременно возросла, хотя и в меньшей степени, доля тех, кто был с такой трактовкой согласен (с 28% до 30%). Произошло это за счет сокращения доли «частично согласных». Еще интереснее выглядит ситуация с динамикой взглядов по этому вопросу у традиционалистов – лишь 51% их в 2007 г. (при 63% в 2004 г.) полагали, что государство должно отстаивать интересы всего народа по отношению к интересам отдельной личности, зато резко
(с 15% до 29%) выросло число тех, кто был согласен с этим лишь отчасти.

Такая картина распределений свидетельствует о том, что не только в каждой из выделенных мировоззренческих групп идет постепенное все более четкое осознание собственных позиций, но и во вполне традиционалистски в целом настроенной группе базовое, краеугольное основание этакратической модели постепенно начинает размываться. 

Тем не менее, понимая уже неприемлемость ряда практических действий государства, сопутствующих этакратической модели развития, и допуская для России западную цивилизационную модель (включая как ее институты, в т. ч. международные, так и базовые ценности – см. рис. 15), даже модернисты не могут еще до конца осознать роль выбора государством защиты интересов личности как основания принципиально нового для России типа общественного развития. Роль государства как выразителя интересов общности остается своего рода «священной коровой» российской идентичности, на которую рука у россиян, причем даже у модернистов, пока, что называется, «просто не поднимается».

Рисунок 15

Доля давших положительные ассоциации на соответствующие понятия в группах россиян с разным типом мировоззрения, в %(отранжировано по реакции россиян в целом)

Как видно на рисунке 15, модернисты характеризуются заметно большей толерантностью к Западу вообще и к Европе в частности, а также к международным институтам, функционирующим на базе ценностей западной модели развития, и к такому краеугольному понятию, лежащему в ее основе, как «демократия».

В этой связи надо отметить, что из господствующих в российском общественном сознании представлений о желательном общественном устройстве вытекает особое понимание и демократии, и оппозиции, и оптимальной модели экономического развития и внешнеполитических интересов России и т.д. Отметим в этой связи сначала некоторые особенности тех представлений россиян о демократии, которые связаны с проблемой взаимоотношений общности (чьи интересы, в идеале, должно выражать государство) и личности, позволяющие лучше понять суть того мировоззренческого раздвоения (но не раскола – и это хорошо видно на рисунке 16), которое характеризует сегодня российское общество. 

Рисунок 16

Специфика взглядов на некоторые демократические нормы в группах с разным типом мировоззрения, в %

Как видно на рисунке 16, на уровне общих представлений о некоторых демократических нормах между модернистами и традиционалистами разница скорее количественная, чем качественная. Исключениями являются лишь убежденность в невозможности демократии без оппозиции (впрочем, и среди модернистов почти половина такую экзотическую модель демократии допускает) и отношение к легитимности насилия государства по отношению к своим гражданам. При этом во всех группах большинство полагает, что оппозиция должна оказывать правительству помощь в его работе, что жесткие требования, выражающие так называемый «частный интерес», могут повредить всеобщему благополучию, что при угрозе общественному порядку индивид не должен иметь права на отстаивание своих интересов. Последнее, впрочем, не означает отсутствие у индивидов права на собственное мнение и его защиту – напротив, такое право за ним признается большинством во всех мировоззренческих группах. Но право это носит весьма ограниченный характер и присутствует только в подчиненном, по отношению к правам и интересам всей общности, положении. В то же время в распространенности этих точек зрения модернисты все-таки несколько отличаются от «промежуточных» и, тем более, традиционалистов.

Что касается представлений россиян о желаемом социально-экономическом устройстве, то, как показало исследование, к рыночной экономике и связанным с ней понятиям (прибыль, частная собственность, конкуренция, эффективность и т. п.) россияне относятся скорее положительно, чем негативно. Во всяком случае, на уровне ассоциаций, которые вызывают соответствующие понятия, большинство из них продемонстрировали положительную или, по крайней мере, нейтральную реакцию на них.

Как видно из рисунка 17, в целом по всем приведенным позициям модернисты демонстрируют более «прорыночные» взгляды, хотя по всем без исключения позициям разница эта носит количественный, а не качественный характер. Обращает на себя внимание также толерантность (характеризовавшая россиян и в предшествующих опросах) всех без исключения групп к таким понятиям как «эффективность», «рациональность», «частная собственность», «рынок», «предприниматель» и даже «конкуренция». Такая устойчивая толерантность к базовым принципам функционирования рыночной экономики означает, что даже традиционалисты в принципе не против рыночной экономики как таковой. Их негативное отношение к экономическим реформам 1990-х годов связано не с тем, что они являются идеологическими противниками рыночной экономики, а с тем, что от ее введения они не получили дивидендов.

Рисунок 17

Доля давших положительные ассоциации на понятия, связанные с рыночной экономикой, в группах с разным типом мировоззрения, в %

Впрочем, готовность россиян к принятию «правил игры» рыночной экономики не стоит абсолютизировать. Об этом говорит не только то, что даже среди модернистов свыше половины дали негативную реакцию на понятие «капитализм». Об этом свидетельствует и доминирование негативной реакции на данное понятие и среди всех мировоззренческих, и среди всех возрастных групп – даже среди тех, кто не старше 25 лет и вырос, казалось бы, при отсутствии соответствующих идеологических штампов (положительную реакцию на «капитализм» в этой группе дали 41% опрошенных, а отрицательную – 58%).

Не менее важно и то, например, что, декларируя положительную реакцию на понятие «рациональность» россияне далеко не всегда понимают под ней экономическую рациональность. Во всяком случае, лишь 68% респондентов готовы были бы инвестировать неожиданно появившийся у них миллион рублей таким образом, чтобы получать от него регулярный доход притом, что каждый пятый потратил бы его на то, чтобы «пожить в свое удовольствие», и еще 13% – затруднились с ответом на этот, казалось бы, простой вопрос. И хотя данный показатель заметно различается по мировоззренческим и, особенно, возрастным группам (см. табл. 10), он все-таки слишком высок для того, чтобы можно было говорить о господстве экономической рациональности в сознании россиян.

Таблица 10

Способы использования неожиданно появившегося миллиона рублей в разных возрастных когортах, в %

В таблице 10 обращает на себя внимание очень высокий показатель (44% по группе до 25 лет и треть 26-35-летних) тех, кто хотел бы открыть собственное дело. Это свидетельствует об очень высокой степени легитимации предпринимательской деятельности среди россиян. Не случайно, как видно на рисунке 16, даже среди традиционалистов положительную реакцию на понятие «предприниматель» дают 60% опрошенных (в целом по 16-65-летним – 69%, а в группах до 35 лет – 77%-78%). Более того, и среди тех социальных групп, которые могут способствовать развитию России, предприниматели занимают в глазах населения вполне достойное место – по крайней мере, основная масса россиян убеждена, что предприниматели способствуют развитию России (см. табл. 11).

Таблица 11

Представления россиян о том, какие социальные силы способствуют, а какие - препятствуют развитию России, в %

О растущей толерантности россиян к институтам рыночной экономики говорит и их в целом положительное отношение к крупным банкам – 59% россиян в возрасте 16-65 лет полагают сегодня, что они способствуют развитию России. В этой связи стоит отметить, что в июле 1998г. считали, что крупные банки способствуют развитию России лишь 44%, а в 2004 г. – ровно 50%. Как видим, рост за последние 10 лет весьма значительный. По предпринимателям эти же цифры выглядят как 61% (1998г.) – 63% (2004 г.) – 69% (2007 г.). При этом во всех возрастных и мировоззренческих группах (за исключением 56-65-летних) отчетливо доминирует точка зрения, что и предприниматели, и крупные банки способствуют развитию России.

Это говорит о том, что российское население действительно приняло рыночную модель развития, а основные ее акторы в сегодняшней России легитимны для массового сознания. Однако при этом ведущую роль в развитии России, по разумению большинства населения, играют все-таки рабочие и крестьяне. И этот рабоче-крестьянский вектор развития России в эпоху экономики знаний и глобализации с соответствующим обострением межстрановой конкурентной борьбы за занятие тех или иных позиций в международном разделении труда уже сам по себе многое говорит об особенностях национальной идентичности россиян на современном этапе. Причем эта позиция является для массового сознания консенсусной – во всех мировоззренческих и возрастных группах наиболее распространена точка зрения, что развитию России способствуют в первую очередь рабочие и крестьяне.

Учитывая вышесказанное, не удивительно, что та модель развития рыночной экономики, которая представляется россиянам оптимальной для России, имеет мало общего с современными высокоэффективными моделями рыночной экономики и может быть охарактеризована как «государственный капитализм». Это естественное следствие не только господства определенной социокультурной модели взаимоотношений общества, государства и отдельного человека, но и характерной для них системы представлений о приоритетах и основных субъектах экономического развития страны.

Во всяком случае, данные всех наших исследований  позволяют говорить об устойчивом тяготении россиян к смешанной экономике с сильной регулирующей ролью государства и его доминирующим присутствием в большинстве отраслей экономики. Не случайно 73% россиян считают, что следует расширить долю государства в бизнесе и промышленности, и лишь 26% – что следует расширить долю в этих сферах частного сектора. В то же время, например, в Германии, имеющей гораздо более мощный, чем в России, частный сектор, последней точки зрения придерживается свыше 60%
(в западных землях это около трех четвертей населения, в восточных – более половины), а в США – свыше 80%[2]. Именно такое доминирующее понимание роли государства в экономике, а не пресловутая тяга россиян к уравнительности, выступает наиболее характерной особенностью их экономических воззрений в настоящее время (см. рис. 18-19).

Рисунок 18

Отношение к неравенству доходов граждан разных стран мира, в %[3]

Как видно на рисунке 18, для России уравнительные тенденции характерны даже в меньшей степени, чем для Германии или Великобритании, где и динамика положения населения совсем иная, и глубина экономических неравенств не носит такого катастрофического характера, как в России. Опережают Россию по этому показателю лишь США с их последовательной неолиберальной моделью, принимаемой как норма большинством населения.

Эта же тенденция «особости» США проявляется и в отношении к роли государства в экономике, хотя здесь Россия выступает уже полярной им противоположностью, правда, в меньшей степени, чем к странам «старой Европы»
(см. рис. 19).

Рисунок 19

Отношение к государственному и частному сектору у граждан разных стран мира, в %

Наконец, исключительно ярко проявляются особенности социально-экономических взглядов россиян в связи с уже упоминавшимся патерналистским характером их мышления (см. рис.20).

Рисунок 20

Распространенность патерналистских настроений у граждан разных стран мира, в %

В то же время, по другим компонентам экономических воззрений россиян (убеждениям, что конкуренция – это хорошо, т. к. стимулирует людей напряженно работать, что упорный труд обычно обеспечивает человеку лучшую жизнь, что благосостояние каждого может увеличиваться за счет благосостояния всего общества, а не за счет других) они мало отличаются от жителей старой Европы, а, например, с Германией просто очень близки.

Учитывая это, вернемся теперь к двум принципиальным отличиям «экономического менталитета» россиян – патернализму и роли государства в экономике. Если посмотреть на них в динамике, пользуясь данными World Value Survey (WVS) 1990, 1995, 1999 годов и нашего исследования, то видно, что патерналистские ожидания россиян – это не константа национального самосознания, а спонтанная реакция населения на ситуацию, складывающуюся в стране. Во всяком случае, в 1990 году, например, доминирующим среди наших сограждан (55%) было убеждение, что ответственность за собственное самообеспечение в большей степени должны нести сами люди. И лишь возникновение условий, при которых сами они мало, что могут сделать из-за внешних структурных ограничений, привело к тому, что патерналистские ожидания в российском самосознании выросли до 78%.

Совсем иная ситуация с пониманием роли государства в экономике. Это действительно самая характерная особенность экономических воззрений россиян, которая доминирует в их сознании достаточно устойчиво. И хотя в 1990 г. 48% россиян полагали, что следует расширить частный сектор, но относилось это не к стремлению людей видеть данный сектор доминирующим (напомним – в этот период частный сектор практически отсутствовал, будучи представлен фактически лишь немногочисленными малыми предприятиями и кооперативами в сфере торговли и услуг), а к желанию большинства россиян видеть сосуществование государственного и частного секторов при доминирующей роли государственного. Одним из подтверждений этого являются ответы наших респондентов на вопрос о том, в каких отраслях и сферах экономики должна существовать и доминировать государственная, а в каких – частная собственность.

Судя по данным и этого, и нынешнего, и прежних исследований, россияне считают, что все стратегические отрасли и отрасли социальной сферы, гарантирующие здоровье и благополучие нации, должны находиться под безусловным контролем государства. Причем применительно к части отраслей (сырьедобывающие отрасли, энергетика, высшее образование, железнодорожный транспорт и пенсионное обеспечение) этой позиции придерживается три четверти населения, а по электростанциям и добыче нефти число сторонников чисто государственной собственности доходит даже до 85% и 78% соответственно.

Таблица 12

Динамика мнений россиян о том, какие организации, предприятия, отрасли должны управляться государством, а какие – частным сектором, 1998/2007 г. в %[4]

(отранжировано в порядке убывания доли стремившихся  в 2007 г.
видеть доминирование государства в соответствующей отрасли)

Как видно из таблицы 12, в основе своей взгляды россиян на проблему присутствия государства в экономике за последние 10 лет практически не изменились, и ровно половину отраслей они хотели бы видеть только в государственном управлении. В остальных они хотели бы в массе своей видеть сосуществование государственного и частного секторов.

При этом из 22-х позиций всего по 7-ми (железнодорожный транспорт, учреждения культуры, строительство и предоставление жилья, производство продуктов питания, телефонная связь, радио и газеты) взгляды россиян изменились за десятилетии более чем на 5%. При этом по строительству и предоставлению жилья и производству продуктов питания позиции россиян ужесточились, что, видимо, связано с собственным печальным опытом россиян невозможности решить жилищную проблему рыночными способами и подорожанием в последнее время продуктов питания. Во всяком случае в 2004 г. эти позиции не вызывали такой реакции, как в 2007 г., так что это ужесточение носит скорее ситуационный характер, чем отражает глубинные мировоззренческие изменения.

В то же время по поводу радио, газет и, особенно, телефонной связи, взгляды россиян за последние годы заметно смягчились. Что касается СМИ, то многие, видимо, убедились за эти годы в плюсах сосуществования и государственных, и частных масс-медиа. Кроме того, как отмечалось выше, россияне в большинстве своем оставляют за государством право пресекать деятельность СМИ, если она идет вразрез с государственными интересами. Таким образом, с их точки зрения, СМИ могут быть как государственными, так и частными, но и частные СМИ должны действовать в русле государственной политики. Что касается телефонной связи, то бурный рост сторонников сосуществования в этой области предприятий разных форм собственности, – несомненно, заслуга столь бурного развития мобильной телефонии за последние годы.

Тем не менее, главное осталось за эти годы неизменным – россияне в массе своей хотят видеть большинство отраслей государственными. Причем это не только такие отрасли экономики, как электроэнергетика, нефтедобыча, угледобывающая отрасль, железнодорожный и авиационный транспорт, металлургия, но и отрасли социальной сферы – пенсионное обеспечение, здравоохранение, культура, образование. Таким образом, россияне хотели бы видеть полноценное присутствие государства во всех стратегических отраслях экономики и полноценное государственное участие во всех областях социальной сферы.

Надо сказать, что вúдение распределения государственного сектора и смешанной экономики по отраслям было достаточно консенсусным и в группах с разным типом мировоззрения. И среди модернистов, и, тем более, среди традиционалистов большинство хотят видеть государственными авиа- и железнодорожный транспорт, электростанции, добывающие отрасли, металлургические заводы, а также образование и пенсионное страхование. При этом модернисты в большинстве своем допускают в остальных отраслях экономики и социальной сферы сосуществование государственного и частного сектора, а большинство традиционалистов допускают существование частного сектора (из предложенного в ходе исследования списка) только в СМИ и производстве продуктов питания. Качественные же различия между ними характерны для их отношения к медицинскому страхованию, строительству и предоставлению жилья, эксплуатации жилищного хозяйства, больницам, телефонной связи и банкам – по всем ним модернисты выступают в основном за сосуществование в этих отраслях государственного и частного секторов, а большинство традиционалистов – за то, чтобы они управлялись только государством.

Таким образом, независимо от возраста и степени «продвинутости» мировоззрения, как, впрочем, и от таких факторов, как место жительства, профессиональный статус, образование и т. д., основная масса россиян предпочитает видеть доминирование государственной собственности или, по крайней мере, государственного управления с соответствующей системой государственных гарантий в большинстве отраслей. Даже среди предпринимателей около 80% предпочли бы видеть, например, электростанции в управлении только у государства, да и в остальных позициях их взгляды не более либерально-рыночные, чем у младших возрастных когорт или у модернистов.

[1] Для выделения этой группы был построен специальный индекс, включавший наличие минимум 5 из 9 позиций – предпочтение общества индивидуальной свободы обществу социального равенства (оказавшееся базовой позицией для этого типа мышления), выбор демократии в дилемме демократия – безопасность, согласие с тем, что России подходит западный путь развития, ориентация на инициативность,  отсутствие патерналистих ожиданий по отношению к государству, убеждение, что России нужны в первую очередь хорошие законы, а не хорошие руководители, а также несогласие с тем, что государство должно отстаивать интересы общества в целом, а не каждого гражданина, с тем, что государство имеет право ограничить свободу слова, если пресса нарушает интересы государства, и с тем, что правительство имеет право влиять на правосудие, если этого требуют интересы государства.  Таким образом, для отнесения к модернистам респонденты должны были набрать более половины индикаторов тех особенностей сознания, которые, как считается, характерны для эпохи модерна, пришедшей на смену традиционным обществам доиндустриального типа.

[2] Данные приводятся по исследованию World Value Survey (WVS) 1999г. 

[3] Данные по Великобритании, Германии и США приводятся по исследованию World Value Survey (WVS) 1997 и 1999г.  Данные по России для корректности сравнений приведены по населению в целом, а не возрастным когортам до 65 лет.

[4] Жирным шрифтом в таблице выделены те позиции, по которым за годы, прошедшие между опросами, изменения превысили 5%.

<<назад

оглавление

>> дальше