Полина Анатольевна Амбарова, окончила факультет искусствоведения и культурологии Уральского государственного университета (1998 г.); кандидат социологических наук (2002 г.); доцент кафедры социологии и социальных технологий управления Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина). Основные области исследования: социология времени, социология культуры, социология управления. Интервью состоялось: январь – февраль 2015 г.

Середина февраля 2015 года. Позади сотня проведенных интервью, это еще не завершение бесед с коллегами-социологами, но все же момент, отстоящий намного дальше от начала работы, чем от ее завершение. И если раньше мои традиционные вводки в интервью (я называю их «зонами свободы», ибо сам распоряжаюсь их объемом и содержанием) были короткими и несколькими словами лишь представляли моих собеседников, то в последние полгода они стали пространными. В них я стремлюсь подытоживать сделанное в течение десятилетнего периода интервьюирования и в общих чертах обозначать направления анализа собранной биографической информации.

Интервью с екатеринбургским социологом Полиной Анатольевной Амбаровой привлекает к себе внутренней энергетикой моей собеседницы, ее трезвым, здравым подходом к жизни, свойственным людям, впитавшим с детства ценности простого труда (где сразу виден его результат), леса и реки, доброй хорошей музыки. Кроме того, сказанное ею дает мне возможность вернуться к одной из тем, которые интересуют меня, поскольку представляются важными для оценки сделанного.

Я имею в виду многоаспектную и пока трудно формализуемую тему взаимоотношения поколений современного российского социологического сообщества. Еще на рубеже 1980-90-х годов в России активно действовали представители лишь первых четырех профессионально-возрастных когорт (Таблица 1); пятая, старшим из которых было около 30 лет, а младшим – менее 20, только входила в науку. К тому же социологическое образование пребывало в зачаточном состоянии и подготовка кадров в основном велась через аспирантуру в небольшом числе научных организаций, таким образом, связь между поколениями ученых преимущественно была личностно-опосредованной.

В настоящее время, как видно из Таблицы 1, в российской социологии работают представители семи поколений, и наше сообщество – высоко гетерогенно во многих отношениях. Задержимся на его возрастной стратификации.

Самые старшие родились через 10-12 лет после Октябрьской революции. Дедушки и бабушки некоторых из них были дворянами по происхождению или получили эти звания за заслуги перед страной. Родители ряда моих собеседников участвовали в Первой мировой и Гражданской войнах и с энтузиазмом  строили новую жизнь. Некоторые социологи первого поколения воевали на фронтах Великой Отечественной войны, те, кто еще не достиг призывного возраста, ежедневно следили за ходом войны, теряли родных, с нетерпением ожидали Победу. Даже значительная часть представителей четвертого поколения помнит полет Юрия Гагарина.

Самые младшие в седьмом поколении родились после уже после развала СССР, и для них все, относящееся к 70-ти летнему его существованию, - история. Наши самые молодые коллеги родились почти через полвека после 9 мая 1945 года, и космические полеты для них – обыденность, значительной части населения страны не интересная. Старшие – застали время появления «голубого экрана» в дома, когда «на телевизор» ходили в гости, младшие – по окончании школы пользовались Интернетом.

Первые поколения «пробивали» право заниматься социологий, все были социологами-самоучками, жили и работали за «Железным занавесом», материалы первых опросов обрабатывали вручную или на перфорационно-сортировочной технике. Представители седьмого поколения изучают социологию в российских университетах, в Англии, Германии, США, Франции, многие имеют или будут иметь научные степени от ведущих Западных факультетов социологии и не могут представить свою жизнь, работу без персонального компьютера и изощренного специализированного софтвера.

Таблица 1. Главные функции первых семи поколений советской / российской социологии

Понятно, что в новых обстоятельствах – в силу обозначенных и большого числа не названных причин – личностно-опосредованной механизм формирования новых поколений социологов перестал быть сначала – единственным, потом – доминантным. Межпоколенная система коммуникации внутри нашей огромной, дисперсной и высоко гетерогенной социологической общины постоянно усложняется. И если еще 20-25 лет назад она (межпоколенная коммуникационная система) могла наблюдаться с нескольких удачно найденных «точек» и моделироваться с помощью относительно простых графов, то сейчас для этого нужна сеть смотровых площадок, новые приборы для рассмотрения близко и далеко расположенных объектов. Кроме того, необходима новая, более сложная концепция видения и анализа связей между профессионально-возрастными стратами.

Мое историко-социологическое исследование началось в конце 2004 года, а первые интервью были завершены и опубликованы на следующий год. Стремление каким-то образом упорядочить накапливавшиеся интервью и соображения общего характера заставили меня задуматься о построении конструктивной типологии поколений социологов, скорее всего это было в первой половине 2007 года. Во всяком случае, в ноябрьско-декабрьском выпуске журнала «Телескоп» была опубликована моя статья «Галина Старовойтова. Фрагменты истории российской социологии как истории с “человеческим лицом”» [1]. В ней впервые я попытался изложить свое видение «лестницы поколений» и рассмотреть движение конкретного ученого в социологию в опоре на ее личные, биографические данные и на поколенческие характеристики; так получилось, что это оказалась Галина Старовойтова, Тогда писал: «Принадлежность к поколению – не титул и не звание. Система поколений – это лишь особый историко-науковедческий концепт, инструмент, позволяющий полнее описать становление отечественной социологии, ее коммуникационные сети, ролевые позиции ученых, соотнести “институциональное” и “человеческое”. Этот подход – деталей я, естественно, не помню – показался мне интересным и через несколько месяцев в том же журнале была опубликована статья со сходным названием: «Валерий Голофаст. Фрагменты истории российской социологии как истории с “человеческим лицом”»[2].

Их объединяло то, что Голофаст и Старовойтова принадлежат к третьему поколению, формировались в рамках «ленинградской социологической школы», и оба – независимо друг от друга – прошли сквозь так называемую «Сайгонскую культуру». «Сайгон» - общепринятое название кафе, располагавшегося в центре Ленинграда, в котором собирались молодые андеграундные поэты и музыканты, а также люди из диссидентских кружков, группировок. Голофаст недолго принадлежал к первой общности, Старовойтова – ко второй.

Моя убежденность в работоспособности концепта «социологического поколения» постепенно укреплялась, иначе в электронной переписке с В.А. Ядовым, она составила содержание статьи «Разговоры через океан: о поколениях отечественных социологов на протяжении полувека» [3], состоявшейся в 2008 году, мы не обсуждали бы эту тему. Тогда в моей коллекции было лишь одно интервью с социологом пятого поколения, а изучение биографий более молодых социологов никакими планами не предусматривалось. Рассказывая Ядову о сложившейся ситуации, я замечал: «Заявило о себе пятое поколение (1959–1970), чьи годы рождения группируются вокруг временной отметки 1964–1965; многие из них уже отпраздновали свое сорокалетие. Думаю, что это люди принципиально иных воззрений на мир, на прошлое СССР/России, на историю советской/российской социологии, чем все предыдущие поколения. Их двадцатилетие пришлось на начало перестройки. Совсем сложно говорить о шестом и только зарождающемся седьмом поколениях. Годы рождения первого приходятся на интервал с 1971 по 1982 годы (то есть многим уже за тридцать), вторые – в буквальном смысле “дети перестройки”; старшие из этой возрастной когорты уже профессионально определились, а самые младшие (родившиеся в начале 1990-х) – на пороге выбора профессии. Ясно одно: жизненный опыт и ощущение мира, с которыми они входят в жизнь, принципиально иные, чем то понимание жизни и своего места в ней, с которым начинало социологию твое поколение».

За прошедшие с момента конструирования лестницы поколений годы мне удалось не только с той или иной степенью обстоятельности рассмотреть семь ступеней этой конструкции, но увидеть новые возможности в когортном анализе нашего профессионального сообщества. Процесс становления и смены поколений может рассматриваться как эффективный подход к исследованию истории современной российской социологии.

В Таблице 1 указаны поколенческие интервалы, т.е. временные интервалы, в которых заключены годы рождения представителей семи страт нашего профессионального сообщества. В следующем столбце – количество респондентов каждого поколения, беседы с которыми были завершены к концу января – началу февраля 2015 года; их общее число тогда равнялось 100. Замечу, процесс интервьюирования продолжается, и общее число бесед к лету может достичь – 120.

В третьем столбце Таблицы 1 названы функции каждого из поколений; такими они мне виделись в 2010 году, когда в поле моего анализа находились лишь жизненные траектории представителей четырех поколений и количество опрошенных не достигало и полусотни. Безусловно, в процессе дальнейшей работы многое будет уточнено, могут быть откорректированы названия  поколений, но в любом случае, мне кажется, что функциональный подход к пониманию сущности поколений может оказаться плодотворным для раскрытия механизмов становления и функционирования поколений российских социологов, а значит – истории отечественной социологии. Более того, тема личностного и поколенческого в динамике поколений вполне может стать одной из ключевых 

В своем рассказе о вхождении в социологию, о работе над уже подготовленной докторской диссертации по темпоральной проблематике Полина Амбарова – представитель шестого поколения социологов щедро называет имена своих учителей и наставников, а также авторов книг, по которым она осваивала различные разделы социологии. Если видеть в этом списке нечто общее, типичное, то подобная, но более богатая совокупность имен позволяет говорить – в первом приближении – о контактном (личностном) и внеконтактном (не личностом) влияние социологов первых поколений на становление различных социологических поколений.

Понятие «личностного влияния» распространяется на случаи, когда молодые социологи посещает лекции и семинары своих преподавателей, обучаются у более опытных специалистов в аспирантуре, консультируется с ними при выборе темы докторской диссертации и ее разработке, а также на все формы взаимодействия младших коллег со старшими. Внеконтактное общение – это, прежде всего, чтение книг и статей различных ученых, изучение материалов об их творчестве.

Безусловно, можно и нужно анализировать контактное и внеконтактное общение на разных уровнях: личное-личное, личное-поколенческое и поколенческое-поколенческое. 

Когда П. Амбарова называет имена авторов, работы которых она читала и конспектировала: В. Артемов, С. Белановский, Л. Гордон, А. Готлиб, Б. Грушин, И. Девятко, Б. Дубин, Э. Клопов, А. Крыштановский, Ю. Левада, В. Патрушев, Г. Петросян, Г. Пруденский, В. Семенова, Г. Татарова, Ю.Толстова, Н. Хренов В. Ядов, В. Ярская-Смирнова, то фактически она очерчивает круг своего  внеконтактного общения на уровне «личное-личное». Отмечая влияние на нее Юрия Рудольфовича Вишневского, Елены Викторовны Грунт, Гарольда Ефимовича Зборовского,  Льва Наумовича Когана и других, она задает значимые, ядерные точки в области ее контактного «личное-личное» общения. Замечу, как правило, когда речь идет о старших коллегах, то контактное общение  дополняется внеконтактным. 

Но эту же информацию можно трактовать как указание (применительно к П.Амбаровой) на «личную - межпоколенную» коммуникацию. Например, к первому поколению относятся: Б. Грушин, Л. Коган, Ю. Левада, Г. Г. Пруденский, В. Ядов; есть и группа социологов третьего поколения: Ю. Вишневский, А. Готлиб, Г. Зборовский, Г. Татарова, Ю. Толстова, Н. Хренов, В. Ярская-Смирнова.

Предполагаю, что интересные историко-социологические задачи и трудно предсказуемые результаты могут быть получены, если поколения рассматривать не просто как  совокупность социологов, года рождения которых расположены в одном поколенческом интервале, но трактовать поколение как носитель доминантной (критериальной) функции и, конечно, же функций, характерных для других поколений.

Завершая этот текст, отмечу одно важное для меня обстоятельство. Я радосто-удивлен тому, что немалое число социологов из «списка Амбаровой», как в заметной степени определивших направление и содержание ее научной деятельности, в разные годы были моими собеседниками. Вот они: В. Артемов, А. Готлиб, Ю. Вишневский, Г. Зборовский, В. Семенова, Г. Татарова, Ю.Толстова, В. Ядов, В. Ярская-Смирнова. Таким образом, можно предположить, что проведенные биографические интервью дают возможность для изучения становления поколений российских социологов.

И это крайне важно для понимания нашей истории. 

1. Докторов Б. Галина Старовойтова. Фрагменты истории российской социологии как истории с «человеческим лицом» // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2007. № 6. С. 8–13. http://www.teleskop-journal.spb.ru/files/dir_1/article_content1230371054493134file.pdf

2. Докторов Б. Валерий Голофаст. Фрагменты истории российской социологии как истории с «человеческим лицом» // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2008. № 2. С. 25-33. http://www.teleskop-journal.spb.ru/files/dir_1/article_content1208530346289952file.pdf

3. Докторов Б. , Ядов В. Разговоры через океан: о поколениях отечественных социологов на протяжении полувека // Социальная реальность. 2008. № 4. С. 47 – 81. http://corp.fom.ru/uploads/socreal/post-346.pdf