Чепуренко А.Ю., окончил экономическоий факультет МГУ (1977 г.); доктор экономических наук (1990 г.); Высшая школа экономики, професссор (с 2004 г.), декан факультета социологии (2005-2014), руководитель департамента социологии (с 2014 г.); Институт социологии РАН, ведущий научный сотрудник (с 2005 г.). Основные области научного интереса: социология предпринимательства, малое предпринимательство, социология среднего класса, рыночное хозяйство в Германии. Интервью состоялось: март-апрель 2015 г.

Завершается май 2015 года, за прошедший месяц мое собрание интервью приросло на четыре текста, могло бы и больше, но долгие праздники в России повлияли на общий ход работы. Тем не менее, в фото-галерее моих собеседников http://www.socioprognoz.ru/index.php?page_id=207 уже 116 портретов. Если учесть, что завершены и ожидают своего размещения на сайте еще семь интервью и кроме того продолжается беседа с 19 социологами, подавляющая часть которых доведет наш разговор до конца, то можно ожидать, что к концу лета общее количество проведенных интервью достигнет 140. Далее, массового роста не будет, лишь отдельные беседы с особо интересными для проекта социологами.

В рамках развиваемой мною концепции поколений Александр Юльевич Чепуренко относится к четвертой когорте советских / российских социологов, это те, кто родился в 1947 – 1958 гг.; младшему из представителей этой группы в конце 2015 года исполнится 57 лет, старшему – 68. Так что в целом – это поколение 60-ти летних.

В конце 2010-х, когда я задумывался о названиях возрастных страт отечественных социологов, в моем распоряжении было лишь 12 интервью с представителями IV поколения, и было крайне сложно выделить определяющие его черты. Тогда оно было названо «первым послевоенным». Одновременно эта профессионально-возрастная когорта была условно обозначена как «дети социологов первого поколения», и не потому, что среди них могли быть и в действительности есть дети тех, кто начинал развивать социологию в СССР (Елена Здравомыслова, Алексей Руткевич и Николай Ядов), но таково соотношение возрастов представителей этих групп. И, как в любой подвижной общественной системе, в которой родители и дети входят в мир в разных социальных обстоятельствах и устраивают свою жизнь по-разному, в мире науки, в частности в социологии, должна наблюдаться такая же закономерность. Для историко-биографического исследования признание данного обстоятельства становится импульсом к анализу межпоколенных различий.

Сейчас в моей коллекции 30 завершенных интервью с представителями IV поколения; и эта совокупность может быть задана рядом статистических показателей. Но прежде отмечу, что ни цели настоящего историко-социологического исследования, ни задачи, возникающие в процесс поиска, не требуют формирования множества респондентов, репрезентирующего всю совокупность советских / российских социологов или его отдельные поколения. Более того, строго говоря, это и невозможно. У нас нет возможности описать статистически строение нашего профессионального сообщества, однако, даже, если бы это было (допустим) сделано, все равно создание репрезентативной выборки неосуществимо.

Итак, среди 30 социологов IV поколения, с которыми были проведены интервью в течение 8,5 лет (2007- 2115), 20 исследователей – доктора наук, семеро – обладают кандидатской степенью и трое – не имеют научной степени. В смысле базового образования наше множество весьма гомогенно: философское, экономическое, историческое, филологическое, физическое, психологическое, медицинское, военное. Базового социологического образования в нашем современном понимании не имеет ни один человек.

В период бесед половина моих собеседников (15) жила и работала в Москве, восемь человек – в Санкт-Петербурге и семеро – в других городах страны: трое в Тюмени и по одному человеку в Екатеринбурге, Иванове, Калининграде и Энгельсе.

Наибольшее число участников опроса (13) в качестве основного места работы называли университеты, 11 человек указывали московский или петербургский институты РАН, пятеро – работали в новых негосударственных, независимых организациях и один – идентифицировал себя как независимый аналитик и автор. Но подчеркну, в постперестроечное время сложилась новая система занятости ученых. Как правило, академические ученые активно преподают, а большинство профессоров, преподавателей и университетских аспирантов участвуют в академических проектах и прикладных разработках независимых исследовательских структур.

Многое в судьбу IV поколения и каждого из его представителей внесла перестройка, все они встретили ее достаточно взрослыми с заметным жизненным и профессиональным опытом, с определенными планами. Младшие находились в 30-летнем возрасте, старшие – приближались к сорокалетию. У многих за плечами были завершенные кандидатские исследования, некоторые закончили докторские диссертации или задумывались о них. Одни не вписались в трансформировавшийся мир социальных отношений и, как следует из воспоминаний ряда социологов рассматриваемой когорты, спились, ушли из профессии, но для других – открылись широкие возможности для работы по новым направлениям науки, для глубокого освоения опыта западной социологии. Это стало основанием того, чтобы дать IV поколению еще одно «имя» - спасенные перестройкой. Данная характеристика – тоже не универсальна, значительная часть моих собеседников ее приняла, но одновременно некоторые из них заметили, что к ним она не применима, наконец, есть и те, кто категорически не согласился с таким определением. Например, среди них оказались те, кто в принципе не принял события, обстоятельства ранних 90-х и ельцинскую эпоху.

Исходно, в 2007 году, концепция поколения социологов возникла в стремлении найти способы, методы упорядочения массива данных. Однако в последние год-полтора в ответ на рост числа проведенных интервью и постоянные размышления о направлениях анализа собранной информации пришло новое понимание «лестницы поколений» и роли этой конструкции в моем историко-социологическом проекте. В значительной степени этому способствовало то, что в начале 2014 года я начал проводить интервью с социологами VI, а летом – с VII поколений. К настоящему времени 17 человек представляют шестое поколение и восемь – седьмое. Таким образом, открылась возможность не только проводить сравнительные межпоколенные исследования, но переходить к динамическому, или процессному, анализу; что и составляет суть исторического поиска.

Другими словами, направленный анализ поколений позволяет трактовать историю современной российской социологии как процесс становления и смены поколений социологов, т.е. решение «технической», «инструментальной» проблемы – упорядочение биографической информации – дало ключ к рассмотрению генеральной задачи проекта – описанию движения социологии как науки в пространстве макро-социальных общественных изменений. Инструментом такого историко-науковедческого исследования может стать функциональный анализ поколений, т.е определение и изучение функций каждого из поколений и того, каким образом они осуществлялись.

Так возникла потребность обозначить доминирующие функции поколений, принимающие во внимание исследовательские задачи, решение которых возлагается на каждую из этих профессионально-возрастных общностей историей развития российской социологии. Получился такой ряд: I поколение - «Конституирование социологии как самостоятельной науки», II поколение - «Расширение предметного поля исследований», III поколение - «Развитие эмпирических методов», IV поколение - «Сохранение достигнутого, испытание нового», V поколение - «Обогащение парадигматики и методологии», VI поколение - «Определение характера постсоветской российской социологии» и VII поколение - «Вхождение в глобальное социологическое сообщество».

Перечисленные функции названы доминирующими для соответствующих поколений, поскольку ни одно из поколений не может в принципе в полной мере ответить на соответствующие вызовы науки, и следующие профессиональные поколения непременно продолжают искать ответы на вопросы, над которыми думали их предшественники.

Например, главнейшую целью своей деятельности первопроходцы современного этапа российской социологии видели в конституировании социологии как самостоятельной науки, в ее выходе из объятий марксистской философии. Формально это удалось сделать лишь в конце 1980-х, так  наука, родившаяся в нашей стране на волне политической оттепели, получила признание лишь в период перестройки. Но и сейчас остаются актуальными вопросы генезиса российской социологии, ее предметной и объектной очерченности.

История распорядилась так, что IV поколение оказалось «самым переходным». Оно перенимало опыт своих учителей, начинало работать в существовавшей парадигматике, анализировало социальную проблематику позднего этап периода застоя, и оно же должно было первым осваивать новую реальность и создавать подходы к ее познанию. Таковым был единственный пусть к профессиональному и – часто – физическому выживанию представителей данной когорты.

Кратко рассмотрим интервью с Александром Чепуренко сквозь решетку характеристик, которым я наделил его профессиональное поколение, и попытаемся проверить, в какой мере они распространяются именно на него.

Его родители не имели отношения ни к социологии, ни к изучению социальных процессов, но по времени рождения он принадлежит к поколению детей социологов первого поколения. Он – из первой послевоенной генерации. Для него война – не далекое прошлое, а событие, коснувшееся непосредственно его дедушки и бабушки, а также – отца. Из воспоминаний Александра: «Деда и бабки по линии матери не стало задолго до моего рождения. Бабка была замучена гитлеровцами-карателями, потому что дед был в партизанах. А дед, до войны работавший провизором в еврейском местечке, в годы войны стал лекарем в крупном партизанском соединении. Умер он уже после войны» и далее: «Отец всю жизнь проработал на одном и том же предприятии, был ведущим инженером в крупном авиастроительном КБ <…> Все соседи – сослуживцы отца, многие были друзьями еще со времен войны (завод был вывезен в чистое поле в Оренбуржье едва ли не последним эшелоном из Ленинграда, и через 3 месяца уже выдал первые истребители)».

В 1972 году Александр поступил на экономический факультет МГУ и увлекся изучением «плохо понятого (и поныне!) “Капитала”». Успешно окончил обучение и один из немногих был рекомендован в аспирантуру, но по идеологическим соображениям партком факультета отказал ему в этом. С 1977 по 1991 годы он вел свои исследования в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, где в ту пору работало немало очень знающих и прогрессивно мысливших ученых. В 1981 году им была защищена кандидатская диссертация, а в 1989 году, в 37 лет – докторская. Обе работы были посвящены анализу экономического учения Маркса и носили междисциплинарный характер: использовалась методология экономических наук, философии и истории науки.

Но уже к моменту окончания работы над докторской Чепуренко понимал, что заниматься дальше чтением и расшифровкой рукописей Маркса с лупой в руках ему не удастся – жизнь не позволит. Он был вовлечен в серию методологических семинаров, на которых обсуждались актуальные проблемы истории и теории социализма, выступали теоретики и идеологи нарождавшегося демократического движения.

Было бы неверным говорить, что перестройка спасла его от занятий мало интересной тематикой, но она явно расширила горизонт его поисков. В дни путча Чепуренко вошел в группу молодых экономистов, социологов и исследователей политики, которые к началу 1992 года создали Российский независимый институт социальных и национальных проблем (РНИСиНП), который сразу приступил к теоретико-эмпирическому анализу ценностей, молодежи, среднего класса и т.д., и т.п., а также к прикладным исследованиям по заказу разных, прежде всего зарубежных, фондов и университетов, заинтересованных в информации о России.

В конце 80-х Чепуренко – подобно многим аналитикам его поколения – прошел школу публичной социологии, а в начале 90-х начал осваивать социологический подход к анализу актуальных проблем развития общества, учиться азам формирования анкет, пониманию принципов формирования выборки и прочему. Его наставниками были М.К. Горшков, А.Г. Здравомыслов, Ф.Э. Шереги и другие опытные специалисты. Однако к концу 90-х по мере затухания демократических и экономических реформ и, позже, когда началось возведение «вертикали» власти, западные фонды и международные организации стали терять интерес к России, и РНИСиНП по согласованию с Президиумом РАН был преобразован в Институт комплексных социальных исследований РАН, и вскоре он слился с ИС РАН.

Александр Чепуренко к тому времени уже был сотрудником Высшей школы экономики. С 2005 по 2014 годы он был деканом факультета социологии, а в настоящее время – руководит департаментом социологии.

Итак, при всей уникальности жизненной траектории Александр Чепуренко, специфике его вхождения в социологию все рассказанное им укладывается в общее представление о социологах IV поколения.