Н. Я. Мазлумянова (1952-2013) – окончила Институт иностранных языков им.  Мориса Тореза (1974 г.), кандидат социологических наук (1987 г.). Основные области исследований: информатика, контент-анализ, биографические методы.

В заголовок этого материала о Наталии Яковлевне Мазлумяновой (1952–2013) вынесены слова Ларисы Козловой, многолетней коллеги и подруги Наташи. Они – очень точные, емкие, верные. О других профессиональных и человеческих качествах Мазлумяновой рассказывают ее родные, коллеги и друзья. Наташа находилась у истоков моего историко-биографического проекта и внесла в него многое. Через нее прошли тексты всех первых интервью. У меня была возможность задать ей лично все вопросы, касающиеся ее жизни и работы, и в нашей переписке она многим делилась, но оформленного интервью нет. Да и не знаю, согласилась бы она... верно отметили (см. ниже) ее мама, Виктория Сергеевна Мазлумян, и коллега – Дмитрий Рогозин – очень непубличным человеком была Наташа.

Но теперь, когда в проекте появилось направление «О тех, кто сам о себе уже не расскажет», можно хотя бы частично исправить ситуацию и рассказать о Наталии Яковлевне. Настоящий текст составлен из материалов, написанных вскоре после ее смерти, это короткие, очень искренние воспоминания[1]. Не уверен, что сегодня можно и нужно писать нечто новое, согласен с Ларисой Козловой – возникает вероятность «задеть память Наташи неловким словом». Так что я сохранил все тексты, лишь постарался убрать скорбные слова. Прошло время скорбить, надо, размышлять над тем, что сделано ею как редактором и специалистом в области биографического анализа.

Все началось 8 декабря 2004 года с электронного письма: «Уважаемый Борис Зусманович! Я – редактор Вашей книги, мне позвонили из ФОМа, просили с Вами связаться. Как мне сказали, она должна быть готова к концу декабря, объем 10 листов. ФОМ очень торопится, если у Вас есть готовые куски, я могла бы начать прямо сейчас. Сообщаю на всякий случай свой телефон: <…>. Mазлумянова Наталия Яковлевна».

Наше многолетнее и успешное сотрудничество, думается мне, базировалось на том, что мои книги, которые редактировала Наташа, относились именно к области историко-биографического анализа, а стиль моего письма исходно отвечал, соответствовал Наташиным представлениям о том, как следует раскрывать, подавать эту тематику. Она понимала, что здесь мы оба оказались в слабо освоенной в России области социологической литературы, но все же она, работая с Геннадием Батыгиным, уже обладала опытом редактирования таких текстов. К тому же, будучи редактором «Социологического журнала», она уставала править тексты, создававшиеся в рамках «жесткой» социологии. Она находила интерес в нашем сотрудничестве в сфере «мягкой» социологии, к которой как филолог и человек, прекрасно знавший классическую и современную художественную литературу, явно тяготела.

Она не сводила свою роль редактора лишь к правке неудачных фраз и просветлению «темных» кусков текста, хотя, конечно, ей и это приходилось делать. Будучи социологом и имея свои представления о концепциях и методах  биографического анализа, она нередко не соглашалась с моими построениями и оспаривала их. Так, мы долго обсуждали соотношение «объективности» при освещении жизни ученого и авторской «пристрастности». Я говорил, что – в самом широком смысле – пристрастность предшествует объективности, создает почву для нее. Следует отметить, что наши дискуссии проходили десятилетие назад, когда к методологии качественной социологии еще существовало негативное отношение, полагающее, что лишь «позитивные» методы приближают исследователя к объективности. Но наши позиции быстро сблизились – хотя обсуждения не закончились, когда я напомнил Наташе слова А.С. Пушкина, высказанные им в рецензии на книгу А. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву»: «Нет истины, где нет любви».

Работая с Мазлумяновой над нашей первой книгой «Первопроходцы мира мнений. От Гэллапа до Грушина», я начал проводить биографическое интервьюирование для изучения истории становления советской социологии. Безусловно, тогда я нередко консультировался с Наташей, которая знала опыт Батыгина в интервьюировании российских социологов, сама провела несколько бесед. И, пожалуй, два важных момента методологии моего интервьюирования являются результатом нашего обмена мнениями.

Во-первых, в конце января 2005 года, когда мы еще крайне мало знали друг друга, работа над книгой закончилась и Наташа попросила меня рассказать о прожитом:  Докторов Б.З.: «Я живу в двуедином мире...» (интервью Н.Я. Мазлумяновой) // Социологический журнал. 2005. № 4. С. 132–167. Это было как раз в те дни, когда журнал «Телескоп» опубликовал мое первое биографическое интервью – с Борисом Максимовичем Фирсовым. Таким образом, уже в начале процесса интервьюирования, который не закончился и сейчас, я почувствовал, что значит рассказывать о себе. Думаю, это позволило мне избежать многих ошибок в установлении нормальных отношений с моими собеседниками.

По-видимому, я достаточно серьезно включился в рассказ о собственной жизни, если 1 апреля 2005 года – через два месяца после начала интервью – писал Мазлумяновой:

«Наталья, хотя сегодня 1 апреля, то, что я скажу, не выдумка, не фантазия.

Чтобы лучше разобраться в биографическом методе, попробуйте написать автобиографию. Вы увидите, по-новому почувствуете, поймете, осознаете, задумаетесь о многих проблемах формулирования себе (другим) исследовательских вопросов, приблизитесь к состоянию  человека, которого спрашивают о многом, в частности, о том, о чем ему не хотелось бы ни вспоминать, ни отвечать. Наконец, яснее станет цена полученной биографии и направления ее анализа. Со стороны, пока сам не начнешь писать биографию  или отвечать на вопросы других, многого не видно.

Трудно отвечать на все виды вопросов. На фактологические вопросы, так  как память наша, по-определению, не бесконечна и, более того, избирательна. Все запоминает и все забывает по-разному. На вопросы о других людях, так как далеко не всегда мы хотим раскрывать наше отношение к ним. На вопросы о наших чувствах в отдаленные от нас моменты времени, так как время их либо мощно усиливает, либо стирает.

Когда я работал секьюрити и по-ночам обходил помещения, которые надо было контролировать, я со сложными чувствами заходил в один из коридоров. Там была комната, запах в которой напоминал мне почему-то запах сметаны в кафе Университета Тарту. Я никак не мог отделаться от этого чувства. Причем, если я заходил туда во время моей дневной смены, я не ощущал и десятой части того запаха и, соответственно, не переживал тех воспоминаний. Несколько схожее с этим испытываешь ощущение, когда по знакомой дороге, по которой днем водил машину сотни раз, проезжаешь в ночное время. Иное освещение, иное внутреннее состояние и, в итоге, кажется, что двигаешься по новой местости. Это мое наблюдение, что скажете? БД».

Во-вторых, в ходе совместной работы над книгами и обсуждения конкретного текста, мы, конечно же, говорили (все осуществлялось по электронной почте) «за жизнь». Меня интересовали многие события в стране, в Институте социологии, я рассказывал о моей прошлой жизни, об американских буднях. Подобная практика сложилась и в моих интервью с российскими социологами. Тем более, что в первые годы я интервьюировал давно знакомых мне людей; мне была интерeсна их жизнь, их интересовала моя американская действительность.  

Наталия Мазлумянова естественно и успешно соединяла в себе две ипостаси: исследователя и редактора. О том, каким она была редактором, немного я сказал выше, об этом  – и в приводимых ниже воспоминаниях. Мазлумянова-исследователь предстает в материалах Раздела 2. «Наталия Мазлумянова. Теоретик и практик биографического анализа». Все это было достаточно давно размещено на российско-американском портале «Международная биографическая инициатива» (“The International Biography Initiative”, http://cdclv.unlv.edu/programs/bios.html) и, похоже, позже нигде не воспроизводились. А читать эти материалы и сейчас весьма интересно, в силу непреходящего значения обсуждавшегося в них и по причине глубоко анализа Наташей соответствующего комплекса вопросов.

И здесь особо подчеркну, эти тексты – не просто результаты размышлений аналитика, методолога, они – бесконечно биографичны. Ибо в них – не только рассуждения «по поводу», в них – автор и его ценностный мир. Принципиально, что в 2006–2008 годах на базе указанного портала возник незримый колледж, активными участниками которого были Андрей Алексеев, Лариса Козлова, Наталия Мазлумянова, Борис Фирсов, Дмитрий Шалин, Владимир Шляпентох и автор настоящего текста. Все прежде всего создавалось в ходе свободного обсуждения, не думая о последующей публикации. 

Так что эти тексты – фрагменты исследовательской лаборатории и внутреннего мира Натальи Мазлумяновой.

[1] Козлова Л. А., Докторов Б. З., Рогозин Д. М., Мазлумян В. С., Мазлумянов В. A. Памяти Наталии Яковлевны Мазлумяновой (1952–2013) // Социологический журнал, 2013. № 1. C. 144-152. http://jour.isras.ru/index.php/socjour/article/view/371/346.