Л.Л. Бельцер-Лисюткина – закончила исторический ф-т МГУ (1969) и аспирантуру
философского ф-та МГУ (1973), кандидат философских наук (1975), диссертация -
«Социология религии Макса Вебера». Работала в Институте международного
рабочего движения АН СССР. Социолог, культуролог, переводчик, журналист. С 1996 года живет в Германии, преподаватель Свободного университета в Берлине. Автор многочисленных статей в научных изданиях, а также в журналах «Новое литературное обозрение», «Homo Legens», «Полис» и другие.

Конец февраля 2020 года, а интервью с Ларисой Львовной Бельцер-Лисюткиной началось 16 декабря 2016 года. Процесс оказался долгим, многое изменилось в мире, а наше официальное «Вы» переросло в дружеское «ты» (это видно в тексте интервью). Помимо беседы мы обменялись и массой писем. Интервью мы не закончили, но все же решили разместить его в сети.

Настаивал на этом я. Во-первых, много сделано, текст – без малого семь листов, и нельзя сделать вид, что беседы не было. Во-вторых, по моему мнению, воспоминания, рассказ Ларисы дает массу информации и порождает много размышлений о ее жизни и о контекте, в котором все это происходило-происходит: крошечный городок на Кубани в первые послевоенные годы, затем МГУ – исторический и философский факультеты, одновременно – работа переводчиком самого высокого ранга, работа в наиболее либеральных в предперестроечные годы ИНИОНе РАН (Институт Научной Информации по Общественным Наукам) и ИМРД РАН (Институт Международного рабочего движения), защита кандидатской диссертации по социологии религии Макса Вебера, тесное знакомство и дружба с советскими прозападными социологами, философами, историками, ранее знакомство со многими иностранными учеными. Кроме того, Бельцер-Лисюткина рано начала пробовать свои силы в журналистике, так что ее текст – это уникальный синтез «формы и содержания».

Начиная наш разговор, я ничего не знал о Ларисе, и потому был несколько удивлен, когда на обычный «запевочный» вопрос был получен ответ: «Борис, разрешите мне предпослать ответу на Ваш вопрос небольшую историю о том, как моя бабушка использовала немецкие консервные банки, оставшиеся от оккупантов. Изначально я её написала по-немецки, по заказу журнала KommuneForum, но для нашей беседы перевела. Мне кажется, эта история многое рассказывает и о временной оккупации, и о городе, в котором я родилась и жила до поступления в МГУ». Я согласился с таким началом разговора, и теперь понимаю, именно оно во многом определило и движение нашего разговора, и развитие наших личных отношений. Я увидел, через что прошла девочка-Лариса. Дальше – больше, в интервью было включен краткий вариант эссе «Угловая ведьма», страшная история о странных женщинах-соседках, обозленных на мир, и об издевательстве местного послевоенного начальства над людьми. Но они – лишь выполняли то, что им было приказано. Уверен, все, что тогда наблюдала школьница-Лариса, навсегда засело в ней.

За 15 лет через меня прошло свыше двухсот биографий советских / российских социологов, много бесед с представителями первых трех поколений, детство которых проходило в военные и послевоенные годы, многое они пережили: войну, бомбежки, гибель родных, блокаду Ленинграда, сиротскую и скудную послевоенную жизнь. Но воспоминания Ларисы Бельцер-Лисюткиной дают одну из самых тяжелых, мрачных картин. Пережитое открыла ей мир и закалило ее характер. Когда она училась на втором курсе истфака МГУ, состоялся процесс Синявского и Даниэля. Суд над ними, пишет она: «...подвёл черту в общей картине мира. Оценка собственной страны, её прошлого и её будущего с тех пор только уточнялась и дополнялась, но по существу мало менялась». А в очень сильном биографическом очерке об А.С. Черняеве – советнике М.С. Горбачева, она жестко пишет: «Советскую власть я считала чумой ХХ-го века. Ничего хуже, по моему глубокому убеждению, в истории не было. И дело не только в количестве человеческих жертв и в масштабах причинённого советской властью разрушения, а в том, что она практически была неуязвима, что бы ни творила. Её невозможно было разоблачить перед миром и собственным народом».

Так сложилось, что большой радостью для Ларисы были уроки иностранного языка. Еще в школе она прочитала в оригинале «Будденброков» Томаса Манна, выписывала из романа все незнакомые слова и выучила их на всю жизнь. Чтобы сдать на отлично вступительный экзамен по немецкому в МГУ, ей не потребовались ни репетиторы, ни связи. Более того, знание немецкого, затем она выучила английский, определили ее жизненный путь. С 1996 года она живет в Германии, а до этого на протяжении ряда лет жила в Лондоне.

После прочтения названного выше рассказа «Куличи из консервных банок» мне показалось, что в нашей с Ларисой беседе может родиться нечто новое в методологии и практике биографического интервью: соединение документальности, присущей жанру социологического (академического?) интервью, с живостью, метафоричностью, всегда существующей в свободных биографических воспоминаниях... Я писал: «У нас может получиться двухслойность повествования, что в действительности отражает процесс поиска ответа моих собеседников на мои вопросы. Я сам неоднократно рассказывал о себе и чувствовал, насколько красочнее, сложнее в реальности то, о чем я быстро проговариваю, отвечаю моему “интервьюеру”. Все мои интервью можно разделить на два типа. Первый тип – беседы с моими коллегами, которых я знаю многие годы, работы которых мне известны. Второй тип – интервью с неизвестными мне ранее людьми. Наше – относится ко второму типу, хотя не в самой его “чистой” версии. Я имею ввиду наличие нескольких (скольких?) общих знакомых».

Не получилось. Но следы такой задумки просматриваются и в самом тексте, и в появлении Приложения «Отдельные истории». В нем – три текста: «Угловая ведьма», «Анатолий Черняев: “Как незаконная комета в кругу исчисленных светил”» и «Иссык-Кульский форум и его звездные участники».

Удастся ли мне все  же реализовать эту синтетическую двухслойную модель интервью? Маловероятно. Моему потенциальному собеседнику нужно иметь не менее богатую на события и встречи, чем у Ларисы Бельцер-Лисюткиной, биографию и обладать ее журналистским, писательским опытом.