Молодежь новой России: ценностные приоритеты

<< назад

оглавление

>> дальше

Раздел 3. «Отцы» и «дети»: межпоколенческая мобильность

Вопреки расхожему мнению, молодые россияне в массе своей довольно высоко оценивают жизненные достижения своих родителей – больше половины российской молодежи считает, что как минимум один из их родителей добился успеха в жизни, и в этом плане картина за последние 10 лет практически не изменилась (см. рис. 3.1).

Характерно, что российская молодежь не отделяет успех отца от успеха матери, и наоборот. Так, согласно результатам исследования 2007 года, 44% российской молодежи считают, что добились успеха в жизни оба их родителя (в 1997 году – 47%), 15% уверены, что и отец, и мать в целом не добились успеха в жизни (в 1997 году – 9%).

При этом с годами наблюдается выравнивание оценок представителей всех социально-профессиональных групп. Если в 1997 году «разнонаправленные» оценки (успех матери – неуспех отца, и наоборот) были присуще студентам, то в 2007 году социально-профессиональная принадлежность не оказывала на оценки уже никакого влияния, хотя самих оценок такого типа  стало почти в 2 раза больше.

Следует обратить внимание на некоторые особенности образа жизни молодых россиян, считающих, что их родители добились успеха. Так, для их стратегий распоряжения свободным временем характерны посещение спортклубов, тренировок, бассейна, фитнес-центров, театров, кино, концертов. Среди них чаще, чем в среднем по России, можно встретить тех, кто занимается в кружках, объединениях по интересам, а также тех, кто в свободное время посещает церковь и другие религиозные объединения. То есть это именно та группа молодежи, которая демонстрирует многообразие форм социального участия и досуга, что свидетельствует о ее реальной, а не только субъективной принадлежности к наиболее благополучным слоям населения.

Рисунок 3.1

Оценка молодыми россиянами того, добились или не добились успеха их родители, %

Интересно, что убеждение в том, что отец в целом не добился в жизни успеха, наиболее характерно для молодежи, занятой физическим трудом: рабочих предприятий, шахт, строек. Однозначно оценить, добился ли отец успеха, или нет, не может, как правило, молодежь, занятая в секторе услуг.

С наименьшей вероятностью среди «неопределившихся» можно встретить молодых представителей гуманитарной и творческой интеллигенции, офицеров армии и милиции, а также молодых предпринимателей. Скорее наоборот – представители этих трех социально-профессиональных групп гораздо чаще, чем остальная молодежь, склонны считать, что их отец в целом добился успеха в жизни.

В случае оценки степени успешности матери структура распределения ответов остается похожей, за исключением двух моментов. Во-первых, среди молодых россиян, которые считают, что их мать не добилась успеха в жизни, значительно чаще, чем в среднем по стране, помимо молодых рабочих можно встретить также занятых в сфере услуг. Во-вторых, предпринимательская деятельность молодых россиян оказывается не связанной с их оценками степени успешности матери. Вместе с тем, представители гуманитарной и творческой интеллигенции, а также молодые офицеры армии и милиции чаще, чем остальная молодежь, склонны считать, что их мать в целом достигла успеха в жизни.

Таким образом, в целом прослеживается достаточно отчетливая тенденция – наименее благополучные и низкостатусные группы, прежде всего рабочие, считают, что оба их родителя не добились в жизни успеха (из-за чего, видимо, их детям и пришлось занять относительно невыигрышные социальные позиции).

Следующий тип социальных позиций, более престижных, а зачастую и более доходных, но характеризующихся в современном российском обществе высокой нестабильностью и слабой социальной защищенностью (предприниматели в сфере малого бизнеса, самозанятые, работники сферы услуг и, частично, техническая интеллигенция) заняли те, у кого только один из родителей, как правило отец, оказался достаточно благополучен. Это значит, что в целом родители таких молодых людей – сами выходцы «из низов», но их отцы при этом все же сумели попасть в тот мощный поток восходящей социальной мобильности, который был характерен для российского общества образца 1960-1980-х годов. Тем не менее, в массе своей они так и не вошли в состав наиболее высокоресурсных групп, и их дети, получив определенный стартовый образовательный и социальный капитал, не смогли претендовать на занятие наиболее перспективных  (и, соответственно, дефицитных) социальных позиций.

Наконец, дети занявших достаточно высокое и прочное положение родителей – представителей высокоресурсных групп, когда и отец, и мать, по оценке их детей, сумели добиться в жизни успеха, имея за собой надежные «тылы» и значимые ресурсы, составляют костяк тех слоев, принадлежность к которым во всех развитых странах с рыночной экономикой считается наиболее престижной и привлекательной – к гуманитарной и творческой интеллигенции (а частично – и к технической). Не случайно обучение в вузе и аспирантуре (включая магистратуру и ординатуру) является для современной российской молодежи обычно признаком того, что молодой человек или девушка уверены в успехах их родителей.

Причем успех этот, как правило, строится на «двух китах», которые тесно между собой связаны – уровне и характере образования, с одной стороны, и материальном положении – с другой. Так, обладатели общего среднего образования во всех поколениях чаще остальных оценивают свое материальное состояние как плохое, работая в основном рабочими низкой и средней квалификации или будучи безработными. Доля россиян, неудовлетворенных своим материальным положением среди тех, кто в поколении «отцов» имеет неполное среднее образование, составляет 67%. Если говорить про высшее образование, то наиболее значимым для материального благополучия является высшее техническое образование.

В целом же высшее образование «детей» является своего рода свидетельством успешности их «отцов», которое для последних прямо зависит от полученного ими самими образования, занимаемых в соответствии с ним профессиональных статусов и их уровня материального благосостояния. На первый взгляд, это говорит о достаточно жесткой закрытости социальной структуры российского общества. Действительно ли это так? И каковы возможности для социальной мобильности российской молодежи?

Прежде всего, учитывая, что привлекательные статусные позиции в обществе требуют определенного уровня образования, посмотрим, как соотносятся образование «отцов» и «детей». По данным настоящего исследования, показатели эти очень близки, т. е. с точки зрения своей образовательной структуры современное российское общество обеспечивает лишь простое воспроизводство человеческого капитала страны, а относительно благополучные показатели статистики отражают скорее динамику образования молодежи по отношению к «дедам», нежели к «отцам». Конечно, с учетом суженного демографического воспроизводства это означает, что часть выходцев из относительно менее благополучных слоев будет характеризоваться восходящей мобильностью, однако это касается относительно небольшой части молодежи.

В то же время само по себе получение высшего образования представителем низкоресурсных групп не гарантирует в современной России занятия адекватных социальных позиций. Так, например, среди молодежи, получившей высшее гуманитарное образование, 6% работают на должностях рабочих, 4% – безработные, 6% работают на должностях служащих (по сути, являясь простыми клерками). Лишь около двух третей их работают специалистами или руководителями. Практически также выглядит картина и у молодежи, получившей высшее техническое образование.

Это новая тенденция, так как высшее техническое образование в поколении «отцов» давало больше шансов занять в социально-профессиональной иерархии сравнительно высокие позиции. Во всяком случае, среди «отцов», имевших высшее гуманитарное образование, рядовыми служащими работали 13%, притом, что подобный тип занятости был не свойственен «отцам», обладающим высшим техническим образованием. Таким образом, наличие высшего технического образования являлось для «отцов» объективным критерием и предпосылкой жизненного успеха.

Однако структурные изменения в экономике, обусловленные реформами 1990-х годов, для многих представителей старшего поколения оказались весьма негативными – сменить техническую специальность пришлось 33%-35% из них (у гуманитариев этот показатель значимо ниже: 23%), и лишь 51%-55% продолжают работать по специальности, указанной в дипломе (из числа гуманитариев по специальности продолжают работать 67%). Таким образом, представители гуманитарных специальностей оказались более востребованными в либерализованной экономике, что, собственно, и оказало решающее влияние на изменение уже сложившегося распределения социально-профессиональных позиций в российском обществе. Именно последним обстоятельством, видимо, и обусловлен оптимизм молодых представителей гуманитарной и творческой интеллигенции по поводу успешности их родителей, а также одинаковое распределение профессиональных статусов среди молодого поколения россиян, независимо от типа полученного ими высшего образования.

Более того, вкупе с тем, что наличие среднего специального образования
у «отцов», в отличие от высшего образования, никак не сказывается на их оценках своего материального положения, это свидетельствует о том, что поколению «отцов» получение высшего образования представлялось (и, видимо, представляется) гарантией будущего благополучия детей. Однако тот факт, что среди молодых выпускников ВУЗов сегодня появилась прослойка «служащих», а 6% из них работает даже рабочими, говорит о том, что высшее образование утрачивает в современной России свое значение как безусловная гарантия восходящей социальной мобильности и будущего достатка (и высшее техническое образование служит в этом вопросе своего рода наглядной «лакмусовой бумажкой»). Таким образом, хотя высшее образование как канал восходящей социальной мобильности сохранилось, но доступно оно в первую очередь выходцам из наиболее благополучных семей и само по себе уже не гарантирует благополучия даже им, не говоря уже про выходцев из более низких социальных слоев.

В этой связи интересно посмотреть, какова оценка молодежью своих возможностей восходящей мобильности и динамика представлений молодых россиян в этом вопросе?

В целом, как показали результаты исследования, ярко выраженной динамики здесь не наблюдается – более половины молодых россиян устойчиво уверены в том, что смогут добиться большего, чем кто-либо из их родителей. Из рисунка 3.2 видно, что за последние 10 лет структура этих оценок практически не изменилась, и если небольшая динамика и есть, то она отражает скорее некоторый рост оптимизма.

Рисунок 3.2

Оценка молодыми россиянами своих жизненных шансов, %

В целом в 2007 г. 76% (в 1997 году – 68%) российской молодежи уверены в том, что они способны, как минимум, воспроизвести тот социальный статус, который имеют их родители, и лишь считанные проценты (2%) думают, что им и это не под силу. К тому же доля таких молодых людей и девушке за последние 10 лет уменьшилась вдвое.

Позиция «отцов» в этом вопросе весьма схожа с оценками молодого поколения – около 60% их уверены, что их дети добьются большего, чем они сами. Более того – и у них оптимизм также вырос (см. рис. 3.3).

Рисунок 3.3

Оценка представителями старшего поколения россиян жизненных шансов своих детей,  %

От чего зависят взгляды представителей российской молодежи в этом вопросе? Судя по полученным данным, таких обстоятельств несколько. Это, прежде всего, степень успешности их родителей. При этом наибольший оптимизм в этом вопросе проявляют не те россияне, чьи отцы добились успеха в жизни. Наибольшими оптимистами оказываются те молодые россияне, чьи родители, по их оценке, добиться успеха в жизни не смогли – 68% среди них рассчитывают, что им удастся добиться большего. А значит подобный оптимизм – это в большей степени свидетельство надежд и амбиций, нежели фиксация своих более благоприятных объективных возможностей.

Но насколько оправданы эти амбиции? И чем молодежь, рассчитывающая добиться успеха в жизни, отличается от остальных молодых россиян?

Судя по всему, определенные основания для таких амбиций есть. Так, например, те, кто рассчитывает, в отличие от своих родителей, добиться успеха в жизни, в 79% случаев имеют весьма востребованные на рынке труда навыки работы на компьютере. При этом у выходцев из таких же семей, не рассчитывающих на восходящую социальную мобильность, этот показатель ниже более чем в полтора раза (при том, что среди выходцев из благополучных семей он достигает 84%).

Кроме того, амбициозная молодежь из успешных семей в основном было специалистами, руководителями среднего и высшего звена, предпринимателями и студентами. Амбициозная молодежь из неуспешных семей относительно чаще оказывалась в числе рабочих, рядовых служащих и руководителей низшего звена. При этом для обеих групп была характерна повышенная доля предпринимателей (16%-17% при 12% по молодежи в целом) – видимо, бизнес продолжает рассматриваться нашей молодежью как один из основных каналов восходящей социальной мобильности, хотя как массовый канал для этого он перестал существовать уже как минимум 5-7 лет. Кроме того, в рамках одной и той же профессиональной группы молодежь из успешных семей характеризовал более высокий квалификационный статус. Так, среди студентов и аспирантов в ней около трех четвертей были студентами вузов и аспирантами, в то время как среди амбициозной молодежи из неуспешных семей аспирантов не было вообще, а студенты техникумов составляли половину группы.

Таким образом, хотя амбициозная молодежь из менее успешных семей заметно отличалась по своему человеческому капиталу от той части молодых россиян, которые  находились в таком же положении, но не имели особых амбиций, она явно уступала более успешным ровесникам и по объему человеческого капитала, и по его отдаче в смысле занятия определенных статусных позиций.  

Второе обстоятельство наряду с особенностями человеческого капитала отличавшее эту молодежь – это место жительства, предопределявшее особенности местного рынка труда. Наибольшая доля тех, кто рассчитывал добиться большего, чем их родители, но сам происходил из семьи, где родители не добились особого успеха в жизни, была сосредоточена в мегаполисах (75%). В других городах доля амбициозной молодежи из не слишком успешных семей опускалась до 69%, а в селах падала до 50%.

Учитывая особенности рынка труда соответствующих поселений, даже с коррективой на разное представление об успехе, например, у молодых москвичей и жителей сибирских деревень, можно говорить о тесной связи ожиданий и амбиций российской молодежи с состоянием местного рынка труда, на который она и ориентируется, решая вопрос о целесообразности получения образования и инвестициях в свой человеческий капитал. Там, где рынок растет и предъявляет спрос на квалифицированных специалистов, там появляются шансы на восходящую социальную мобильность и у молодежи из сравнительно неуспешных семей. Учитывая рост российской экономики в последние годы, не удивителен в свете этого и осторожный рост оптимизма в отношении будущего молодежи, зафиксированный нами как у самой молодежи, так и у поколения «отцов». Любопытно, что тот сегмент рынка труда, который может предложить наиболее интересные рабочие места, судя по всему, в достаточной степени насыщен уже именно в мегаполисах. Не случайно лишь половина молодежи из семей, где родители оказались успешны, рассчитывает добиться по сравнению с ними большего. В других типах городов 52% (а в селах даже 58%) молодых людей из успешных семей рассчитывают добиться большего, чем их родители, видимо надеясь на расширение самого рынка труда, где они смогут занять достойное место.

Наконец, третье обстоятельство, достаточно резко отличавшее ее от остальных, – это особенности мировоззрения и жизненных установок амбициозной части молодежи (см. рис. 3.4). Причем это уже особенности, характерные для всех представителей амбициозной молодежи, независимо от степени успешности их родителей.

Рисунок 3.4

Особенности жизненных установок молодежи, рассчитывающей добиться в жизни большего, чем их родители, %

При этом жизненные установки родителей вообще не влияют на их представления о том, добьются ли успеха в жизни их дети. В этой связи интересно было посмотреть, насколько совпадают взгляды поколений «отцов» и «детей» и от чего зависит это совпадение, насколько важна для его наличия успешность (или неуспешность) жизненных стратегий родителей. 

Сразу подчеркнем – в семьях, в которых, по мнению молодых россиян, царят прекрасные, основанные на полном взаимопонимании, отношения, «дети» больше склонны считать, что их родители добились успеха. В то же время в семьях с натянутыми и лишенными взаимопонимания отношениями чаще, чем в среднем по стране, встречаются «дети», склонные думать, что их родители не достигли успеха в этой жизни. Так, 42% молодых людей, считающих, что их родители добились успеха, говорят о том, что отношения у них с родителями прекрасные, и 57% полагают, что их взгляды на процессы, которые происходят в России в настоящее время, совпадают с точкой зрения их родителей. Аналогичные показатели для молодежи, считающей, что их родители успеха в жизни не добились, составляют всего по 14 процентов. Тем не менее, во всех группах молодежи доминирует хотя бы частичное совпадение их взглядов на происходящее в России с точкой зрения родителей.

Рисунок 3.5

Степень совпадения взглядов молодежи со взглядами их родителей на процессы, происходящие в современной России (самооценка),  %

Из рисунка 3.5 видно, что за последние 10 лет особых изменений в этой области не произошло, что свидетельствует о стабильности отношений между поколениями. В общем и целом, сегодня около 80% российской молодежи говорит хотя бы о частичном  совпадении собственных взглядов с позицией родителей, в том числе около 40% – о значительном совпадении. Причем, с мнением матери «дети», как правило, соглашаются чаще, чем с мнением отца, хотя эти различия невелики.

Учитывая, что для друзей аналогичные показатели составляют 88% и 59%, то есть даже применительно к друзьям нет полного совпадения взглядов, такие показатели совпадения взглядов с родителями говорят о том, что в российском обществе проблема «отцов» и «детей» не имеет формы идеологического противостояния. Видимо, диспозиция мнений, однажды закрепившись в обществе, не претерпевает значительных изменений в различных поколениях, а реальное разнообразие позиций наблюдается внутри поколений, а не между ними. И вот тут-то разнообразие оценок действительно растет, причем, что не может не радовать, хорошие личные отношения мирно уживаются с различиями взглядов на жизнь в целом, что свидетельствует о достаточной толерантности молодых россиян в этом вопросе. 

Когда же речь идет о совпадении взглядов молодежи с мнением друзей и супругов, наблюдается куда большая изменчивость оценок во времени, чем по отношению к ситуации с родителями (см. рис. 3.6). Так, с 1997 года на 11% сократилось число молодых россиян, мнения которых в значительной степени совпадают со взглядами их ближайших друзей.

Рисунок 3.6

Степень совпадения взглядов «детей» со взглядами их родителей на процессы, происходящие в современной России, %

Как видим, совпадение взглядов на процессы, происходящие в современной России, все в меньшей степени является условием нормальных взаимоотношений между близкими – не случайно даже среди тех, кто говорил о полном несовпадении их взглядов на происходящее в России с родителями, 61% характеризовал отношения с ними как прекрасные (14%) и хорошие (47%). Впрочем, нельзя все же не отметить, что по тем, у кого они в значительной степени совпадали, этот показатель доходил до 84%, в том числе 46% имели прекрасные отношения с родителями.

Думается, однако, что эти различия были результатом не столько идейных разногласий, сколько совсем иных причин. Дело в том, что у молодежи сосуществуют две, практически взаимоисключающие друг друга, системы оценки окружающего мира, тесно связанные и с оценкой причин неуспешности родителей, и с представлениями о том, как они сами должны себя вести в современном мире. С одной стороны, это «традиционные» нормы, усвоенные в процессе социализации от родителей, а с другой, – это императивы нового социально-экономического порядка, которые были также усвоены «детьми», но уже в процессе адаптации к изменяющимся правилам игры в 1990-х годах. Именно в итоге таких внутренних противоречий части молодежи (и не маленькой – свыше четверти всех опрошенных) было трудно определиться с оценкой степени успешности их родителей.

Результатом такой двойственности является и то, что молодежь считает свои взгляды на происходящее в России лишь частично совпадающими со взглядами родителей, и то, что половина из не сумевших определиться с оценкой успешности своих родителей молодых россиян уверены, что сегодня они живут «в другом мире, чем раньше», в котором «многие моральные нормы уже устарели». Для 60% из них считается нормальным переступать через моральные принципы и нормы для того, чтобы добиться успеха в жизни (примечательно, что то же можно сказать про ту часть российской молодежи, которая считает, что их родители не добились успеха в жизни). В целом для этой части молодежи характерна определенная агрессивность по отношению к внешнему миру за свой невысокий и отчасти маргинальный социальный статус, хотя это и не означает поддержки национал-патриотических молодежных объединений.

Те же молодые россияне, которые определенно могут сказать, что их родители оказались успешными, чаще демонстрируют характерные для старшего поколения ценности и придерживаются точки зрения, согласно которой «основные моральные нормы не подвержены влиянию времени, они всегда актуальны и современны» (58%). Чаще они говорят и о том, что готовы пожертвовать жизненным успехом, но никогда не переступят через моральные принципы и нормы (51%). Такого же мнения  придерживается и почти 70% «отцов», что и позволяет рассматривать эту позицию как традиционную и обеспечивающую консенсус поколений по отношению к оценкам влияния происходящего в России на те выводы, которые должны делать из этого люди на микроуровне.

Эта раздвоенность сознания молодых россиян (при которой традиционные нормы российской культуры соседствуют с их демонстративным отрицанием) объясняет и постепенное нарастание числа затруднившихся с ответом об успешности своих родителей за последнее десятилетие. Это позволяет понять, почему молодые россияне в возрасте до 23 лет в целом чаще, чем молодежь 24-26 лет, затрудняется с ответом на вопрос об успешности их родителей (см. табл. 3.1).

Таблица 3.1

Оценка молодыми россиянами степени успешности их родителей, (одновременно и отца, и матери), %

В заключение отметим, что эволюция представлений о критериях успеха в жизни, некоем стандарте, который является мерилом этого успеха, имеет и вполне отчетливые контуры того, как эта успешная жизнь должна выглядеть. И именно эти признаки и различают в первую очередь тех, кто считает, что сможет добиться в своей жизни большего, чем их родители, сумеет лишь сохранить их достижения или же не сумеет и этого. В числе этих критериев успеха – достижение материального достатка (машина, квартира или дом и т. п.), престижная работа, возможность побывать в разных странах мира, и, в меньшей степени, богатство и возможность иметь свой бизнес. Именно по ним и проходит водораздел между молодежью, надеющейся реализовать свои амбиции на восходящую мобильность и теми, кто ориентирован скорее на нисходящую мобильность. Так, например, побывать в разных странах мира уже удалось или это рассчитывает сделать в будущем 73% молодежи, рассчитывающей добиться большего, чем ее родители, и лишь 33% тех, что считает, что добьется, скорее, меньшего.

<< назад

оглавление

>> дальше