Молодежь новой России: ценностные приоритеты

<< назад

оглавление

>> дальше

Раздел 6. Восприятие межнациональных и международных отношений в массовом сознании молодежи

Межнациональные и этноконфессиональные отношения в современной России – это область повышенных социальных и политических рисков, где объективные противоречия легко идеологизируются, а национализм становится способом политической мобилизации, источником конфликтов высокой интенсивности, вплоть до вооруженных. К настоящему времени ситуация в стране выглядит более стабилизированной. Однако проблема не исчезла, и вряд ли можно поручиться за то, что где-то в глубинах неоднородного, «разновекторного» российского социума не тлеют очаги новых «разборок» на почве межнациональной неприязни. Ситуацию осложняет и то, что на собственные, внутрироссийские проблемы накладываются противоречия между россиянами и мигрантами. Кроме того, свой вклад в рост подозрительности в отношении других народов и государств вносит и напряженность в отношениях между Россией и США, Россией и рядом стран Европы, в частности, с некоторыми стремящимися или вошедшими в НАТО сопредельными государствами Европы.

В какую сторону будет развиваться ситуация в дальнейшем, куда будет сдвигаться достигнутый на сегодня хрупкий баланс в значительной степени зависит от настроений только еще вступающего в жизнь нового поколения российских граждан, которое через 10 – 20 лет будет  определять социально-психологические доминанты политической и общественной жизни страны.

Как воспринимают молодые россияне различные страны и народы?

На этот счет высказываются разные прогнозы, в большинстве своем достаточно тревожные. В последнее время эксперты все более склоняются к точке зрения, что идентичность россиян вступила в фазу тотальной этнизации, которая все сильнее затрагивает и русское население, еще в недавнем прошлом не придававшее особого значения национальной принадлежности и отождествлявшее себя прежде всего с государством. В этой связи высказывалась даже мысль о грядущем или начавшемся восстании русской этничности, главным фактором которого становится противопоставление самих себя не внешнему (как ранее), а внутреннему «другому» – человеку иного расового типа и иной культуры внутри России.

Не отрицая того, что значение специфически этнической компоненты в русском самосознании в последнее время действительно возросло, однако, результаты проведенного исследования вряд ли можно однозначно истолковать в пользу теории «этнизации».  Скорее, можно сказать, что ситуация становится более многоаспектной и многомерной.

В частности, если оценивать полученные в ходе опроса данные в целом, то они практически без каких-либо значимых отклонений коррелируют с направленностью внешней политики Российского государства и в основном отражают официальную точку зрения на то, как складывается ситуация на международной арене. В ходе проведенного исследования данный вопрос изучался очень детально. В частности, респондентам было предложено дать оценку отношениям России с более чем 50 государствами, включая страны Африки и Латинской Америки, которые никогда в подобных опросах не фигурировали.

Наиболее высокие баллы в ходе опроса были проставлены отношениям России с лидерами так называемой «старой Европы» – Францией и Германией. Их оценили как дружественные 61%-63% участвовавших в нем юношей и девушек в возрасте до 26 лет. Это выше, чем с формально союзной Российской федерации Белоруссией. Следующую позицию по итогам опроса заняли отношения с государствами, с которыми ни у России, ни в прошлом у СССР вот уже несколько десятилетий  не было каких-либо серьезных конфликтов и которые долгое время демонстрировали в этом отношении своего рода «геополитическую терпимость». Это Италия, Финляндия, Швеция, Болгария (52%-55%). Еще дальше идут такие государства, как Англия, Испания, Венгрия, Чехия, Словакия, Сербия (40%-49%). С некоторыми из них российская дипломатия имела и имеет определенные проблемы (например, в связи с расширением НАТО, размещением элементов американской системы ПРО и др.). Можно было бы ожидать, что оценка отношений с Сербией будет более высокой, чем она реально получилась (40%), однако здесь, по-видимому, сказывается то, что нынешнее руководство этой страны больше не нуждается в тесном контакте с Москвой и однозначно переориентировалось на Брюссель и Вашингтон. Довольно низкую позицию в нашем рейтинге заняли отношения между Россией и лидером группы занимающих наиболее проамериканские позиции «новых членов» ЕС – Польшей (их оценили как дружественные около 37% опрошенных, а как недружественные – 25%). Однако единственная группа европейских государств, отношения с которыми в глазах молодых россиян выглядят совершенно неудовлетворительно, это республики бывшей советской Прибалтики. Лишь приблизительно пятая часть опрошенных (точнее – от 18% до 22%) выразила мнение, что здесь все обстоит более или менее благополучно, тогда как отрицательные характеристики на этот счет были высказаны более, чем в половине полученных нами  ответов (см. рис. 6.1).

Рисунок 6.1

Как оценивает российская молодежь отношения между Россией и некоторыми странами Европы, %

Среди стран СНГ респонденты особо выделили Белоруссию и Казахстан. Отношения с ними охарактеризовали как дружественные 57%-58% участвовавших в опросе, так и недружественные – соответственно 17% и 12% (остальные не смогли высказать по этому вопросу определенного мнения). Данный показатель немного не дотягивает до уровня основных европейских партнеров России. Тем не менее, такие оценки надо признать весьма высокими. Обе указанные страны вошли в число
7 государств, которые считают дружественными России более половины молодых россиян. В настоящее время эта семерка выглядит следующим образом (в порядке убывания «индикатора дружественности»): Франция, Германия, Белоруссия, Казахстан, Индия, Италия, Куба. Отношения практически со всеми остальными странами СНГ были оценены на «среднеевропейском уровне» – от 43% до 50%. Единственное исключение составляет Грузия, действия которой Москва неоднократно оценивала как антироссийские, причем эти оценки усиливались в сознании россиян еще и тем, что некоторые грузинские политические деятели выступали с инициативами, не менее сомнительными с моральной точки зрения, чем перенос «Бронзового солдата» в Таллине (к примеру, высказанное совсем недавно предложение, о перезахоронении покоящегося в тбилисском Пантеоне праха великого русского поэта А.С. Грибоедова). Не случайно уровень позитива в отношениях с Грузией молодые россияне оценили даже ниже, чем со странами Прибалтики (хорошими эти отношения считают 18 %, плохими – почти 58 % опрошенных) (см. рис. 6.2).

Рисунок 6.2

Как оценивает российская молодежь отношения между Россией и странами СНГ, %

На Востоке россияне уже давно и устойчиво отдают пальму первенства Индии, и молодежь не составляет здесь исключения. В нашей выборке эту страну отметили как дружественную 57% опрошенных. И хотя по некоторым странам Европы и СНГ данный показатель был несколько выше, но зато Индия оказалась чемпионом в плане оценки степени неконфликтности ее отношений с Россией: недружественной ее сочли только 5% респондентов. Этот результат оказался наилучшим. Во всяком случае, у Франции, которая лидирует в списке государств, отношения с которой расцениваются как дружественные, соответствующий показатель составил 7%, у Германии и Казахстана – свыше 12%, у Белоруссии – почти 18%. Отметим, что, несмотря на весьма интенсивные контакты и укрепление партнерства с «державой XXI века» – Китаем, последний занял среди дружественных азиатских государств только второе место: в качестве хороших российско-китайские отношения рассматривают 48% молодых россиян, а в качестве плохих, недружественных – 17% (сказывается, видимо, опасения перед массовой миграцией китайцев в Россию, да и сообщения прессы о периодическом загрязнении китайскими предприятиями вод Амура и других дальневосточных рек). В полном соответствии с этим и отношение россиян к китайцам в целом более настороженное, чем к индусам. Правда, по уровню симпатий первые не слишком отстали от вторых – разница составила всего лишь 6% (39% против 32%), но если противоположные этому чувства к индусам испытывает всего чуть более 12% молодых россиян, то китайцы вызывают антипатию, по крайней мере, в 2 раза чаще (см. рис. 6.3).

Среди стран Востока и Африки, которые в массовом сознании воспринимаются как друзья России, надо упомянуть еще о Египте, который был тесно связан экономическим и политическим партнерством еще с СССР и в котором россияне, в особенности молодые, сегодня любят бывать в качестве туристов. Эту страну считают дружественной около 47% опрошенных в ходе исследования юношей и девушек. Но в общем и целом большинству государств Азии и Африки были проставлены в ходе опроса относительно более низкие «баллы дружественности», чем европейским государствам. И это касается не только «проблемных» стран, таких, как Иран, Ирак, Северная Корея, но и тех, кто, вполне гармонично вписываясь в мировое сообщество, никогда не угрожал России и не был замешан в неприемлемых для нее политических комбинациях (Алжир, ЮАР, Индонезия, Вьетнам). Дело, однако, не в том, что россияне считают эти страны враждебными своей стране. Сравнительно невысокий процент оценивающих отношения с ними как хорошие обусловлен в основном недостаточной информированностью респондентов – в общем массиве ответов, касающихся этих стран, сильно повышается доля затруднившихся ответить. Косвенно, это свидетельствует, что большинство неевропейских стран, не привлекающих россиян как объекты туризма – за исключением таких гигантов, как Индия и Китай – лежат где-то на периферии внимания российской молодежи.

Рисунок 6.3

Как оценивает российская молодежь отношения между Россией и некоторыми странами Азии и Африки, %

Специально выделить вопрос об Израиле, отношения с которым у России носят совершенно особый характер и которые трудно рассматривать в рамках «континентальной» группировки, поскольку в культурном и языковом отношении он в каком-то смысле принадлежит к тому же «историческому пространству», что и Россия. Общеизвестно, что Россия и Израиль практически постоянно оппонируют друг другу в вопросах ближневосточного урегулирования, которые нельзя рассматривать как частные и локальные, поскольку сохранение затяжных конфликтов в данном регионе реально угрожает стабильности и миру в глобальном масштабе. По итогам опроса у российской молодежи сложилось на сегодня умеренно позитивное восприятие отношений России с этой страной. Во всяком случае, количество считающих Израиль дружественной страной заметно превысило число тех, кто придерживается противоположного мнения (37% против 20%). Наибольшую часть выборки и в этом случае составили затруднившиеся с ответом (свыше 42%).

Довольно неровно выглядят отношение российской молодежи к Американскому континенту. Юноши и девушки наслышаны о Кубе и ее лидере Фиделе Кастро; довольно многие убеждены в дружественности Бразилии, хотя жизнь этой страны довольно скупо освещается российскими СМИ, часто не знают, что сказать, когда речь заходит о Чили, Мексике, Канаде. По большинству стран, расположенных в западном полушарии, доля затруднившихся с ответом намного больше, чем по странам Европы. И это касается не только тех государств, которые вплоть до последнего времени были слабо вовлечены в орбиту российской внешней политики, но и тех, кто выступал или выступает в качестве одного из ее наиболее активных контрагентов и в силу этого находится «на  слуху». В частности, почти 40% респондентов не смогли дать сколько-нибудь определенную характеристику  отношениям с такой популярной в России страной, как Куба. Отмеченная неопределенность коснулась и США – большинство опрошенных юношей и девушек полагают, что отношения между Россией и США
в настоящее время далеко не безоблачны. Дружественными их считает около четверти, а недружественными – примерно 45% опрошенных. В то же время у 30% опрошенных соответствующий вопрос вызвал явные затруднения, и никакой определенной характеристики российско-американским отношениям они дать не смогли
(см. рис. 6.4).

Как показал анализ полученных данных по отдельным категориям молодежи, все они отражают в своих ответах реальную направленность российской международной политики и проблемы, с которыми она сталкивается. Однако в одних случаях молодежное массовое сознание реагирует на политические императивы Кремля относительно умеренными колебаниями значений соответствующих индикаторов. В одних случаях зафиксированные опросом значения  остаются в окрестности средних цифр по выборке в целом; в других – наблюдаем очень сильные отклонения от средних показателей – ситуация, когда условия жизни данной группы создают своего рода эффект усиления (или ослабления) тех или иных импульсов, генерируемых политическим классом страны. В первую очередь таким своеобразным социальным усилителем является социальная среда сверхкрупного столичного города. Здесь отмечается обостренная чувствительность, даже драматизация внешнеполитических противоречий и, наоборот, если общественное мнение считает ту или иную страну дружественной России, то в мегаполисах такую точку зрения высказывают значительно чаще, чем обычно.

Рисунок 6.4

Как оценивает российская молодежь отношения между Россией и некоторыми странами Американского континента, %

Каково отношение молодежи к Ирану. В среднем по выборке примерно 30% молодых россиян считает его дружественным государством, но в мегаполисах таких оказалось 44%, в районных городах в 1,5, а на селе даже в 4 раза меньше. Эстонию отметили как дружественную России всего 17%-18% опрошенных, а как недружественную 54%-55%. Но в мегаполисах первая цифра уменьшается до 9%, а вторая возрастает почти до 75%, тогда как на селе разрыв оказался намного меньшим: здесь едва ли не треть опрошенных все еще видит в этой прибалтийской республике дружественное государство. При этом в крупных городах по сравнению с другими типами поселений резко снижается доля затруднившихся с ответом.

Еще один довольно заметный фактор, определяющий точку зрения на внешнеполитическую ситуацию, является уровень благосостояния. Бедные и малообеспеченные воспринимают ее как бы в более темных тонах, чем их более благополучные сограждане, в этой группе реже, чем обычно, называют те или иные государства дружественными России, и чаще дают негативную оценку отношениям с ними. 

В целом можно сказать, что восприятие общей политической, и в том числе внешнеполитической, ситуации так или иначе проектируется массовым сознанием и на плоскость отношений между людьми разных национальностей. Общим правилом, выявленным в ходе проведенного опроса, является то, что действительная или воображаемая (навязанная СМИ) трактовка политики того или иного государства как антироссийской или, наоборот, дружественной России, прямо влияет на уровень симпатии к титульной нации, давшей название этому государству. В первом случае возрастает уровень антипатий, во втором – симпатий к данному народу. При этом баланс симпатий и антипатий к представителям соответствующей нации очень часто сдвигается в отрицательную сторону (уровень антипатий перекрывает уровень симпатий).

Правда, такие проекции не являются совершенно зеркальными – когда речь идет не о США, а об американцах, не о Литовской республике, а о литовцах, не о Латвии, а о латышах, не об Эстонии, а об эстонцах, не о Грузии, а о грузинах оценки становятся несколько мягче. Это значит, что часть молодых россиян не переносит негативную оценку отношений с тем или иным государством на населяющий его народ. Например, при том, что 50%-55% молодых россиян считает, что страны Прибалтики занимают недружественную позицию по отношению к России, только 29%-30% отвечают на это устойчивой неприязнью к латышам, литовцам и эстонцам. Тем не менее, если рассматривать суммарные итоги, то можно достаточно определенно утверждать, что практически все нации, составляющие большинство в странах, чьи правительства в последнее время особенно «досаждали» России, не пользуются особым расположением ее молодых граждан и  баланс положительных и отрицательных эмоций по отношению к ним отчетливо сдвигается в сторону последних. Если, например, применительно к Европе и европейцам в большинстве случаев отмечается значительный перевес положительных реакций над отрицательными, то, когда речь заходит об американцах, соответствующая пропорция приближается к 1:1, по отношению к прибалтийцам уровень антипатий  превышает уровень симпатий на 3%–4%, а в случае Грузии
(и грузин) этот разрыв увеличивается до 11%.

Как известно, существует несколько стандартных индикаторов, при помощи которых можно достаточно объективно определять меру интенсивности этнического национализма. Один из них – приемлемость межнациональных (межэтнических)  браков в том случае, если в такой брак вступает кто-то из близких родственников.
В СССР это было очень распространено и всегда воспринималось как совершенно нормальное явление. А что сегодня думает об этом российская молодежь?

Как показал проведенный опрос, ситуация в данном вопросе по сравнению с 1997 г. изменилась очень резко. Если 10 лет назад количество считающих, что браки должны заключаться исключительно с представителями своей национальности не превышало десятой части выборки, то теперь оно увеличилось почти до четверти (22%). Причем впервые за все время наших наблюдений в данном вопросе прослеживается формирование национал-консервативной смычки «мегаполис – село». Здесь доля не желающих допускать в свою семью представителей другой национальности поднялась до очень высокой отметки – 34%-36%. Население малых городов настроено более толерантно, здесь подобный ответ встречался в ходе опроса в 2 раза реже, хотя, конечно, и это больше, чем было в 1997 г. (см. табл. 6.1).

Таблица 6.1

Восприятие смешанных браков среди молодых респондентов, проживающих в поселениях разного типа, %

Однако установка на терпимое восприятие межнациональных браков среди у молодых россиян, и прежде всего у русских,  в целом сохраняется. Почти 58% юношей и девушек и сегодня не возражают против возможного брака своих близких родственников с людьми другой национальности. Еще чуть более одной пятой опрошенных затруднились с ответом – очевидно, это люди, мнение которых может склоняться в разные стороны в зависимости от ситуации и конкретной кандидатуры человека, которого им предстоит принять в свою семью.

Как показало исследование, отношение молодых россиян к представителям других национальностей сегодня становится все более дифференцированным и избирательным. Начнем с самих русских, которые, как и полагается по статистике, составили подавляющее большинство выборки. Вряд ли надо удивляться тому, что самим себе респонденты проставили «наивысший балл». Интересно, что он оказался ниже, чем можно было бы ожидать – симпатии к русским оказались не всеобщими, и соответствующий показатель лишь едва превысил 80-процентную отметку.
А остальные – почти каждый пятый из опрошенных нами респондентов? Конечно же, они заняли вовсе не антирусскую позицию, и их ответы надо считать не проявлением какой-то направленной на самих себя фобии, а неким симптомом растерянности и разочарования в самих себе. Основной вклад в этот своеобразный синдром недовольства самими собой вносят жители малых городов районного масштаба.

В весьма обширном списке из 34 других национальностей наиболее предпочтительными для опрошенных нами юношей и девушек оказались представители ведущих стран старой европейской культуры и некоторых  исторически тесно связанных с Россией славянских народов – это в первую очередь французы (им симпатизирует 61% опрошенных, не симпатизируют только 5%), а также белорусы (симпатии – около 59%, антипатии 8%), итальянцы (55% положительных реакций и 6% отрицательных), украинцы (53% против 13%), болгары (соответственно 52% и 6%). Несмотря на сравнительно недавнюю кампанию в некоторых российских СМИ с критикой военной операции НАТО в Югославии, в эту группу не попали сербы – они оказались заметно дальше, в общей массе народов Центральной Европы, к которым россияне особо пылких симпатий не проявляют (см. табл. 6.2).

Отношение респондентов к неславянским народам, населяющим постсоветское пространство, включая саму Российскую федерацию, оказалось довольно сдержанным. Трудно указать среди них такой народ, симпатии к которому существенно превысили бы отметку 40%. Это близко к нижней границе симпатий к народам зарубежной Европы (исключая Прибалтику, которую следует рассматривать совершенно отдельно). Можно,  совершенно точно сказать, что здесь не прослеживается однозначное влияние какого-то одного фактора – например, расовых признаков или религиозной принадлежности. Так, этносы, относящиеся к монголоидному типу, могут восприниматься лучше, чем некоторые европейские, а мусульмане лучше, чем христиане (скажем, казахи или татары по сравнению с поляками или молдаванами, не говоря уже о литовцах, латышах и эстонцах). Судя по всему, итоговые оценки являются многосоставными и формируются по принципу равнодействующей. Здесь сказывается и вовлеченность той или иной этнической группы в миграционные потоки, ниши, которые выходцы из той или иной страны занимают на российском рынке труда, уровень освоения ими русского языка и культуры, а также одобряемых этническим большинством моделей поведения, характерные для представителей данной этнической группы стратегии самореализации и формы самоорганизации, общая манера их поведения, наконец – их собственное отношение к людям другой национальности.

Таблица 6.2

Симпатия/антипатия молодых респондентов по отношению к людям разных национальностей, % 

В этом плане нельзя не заметить существования целой группы этносов, соприкосновение с которыми, все более расширяющееся в результате интенсивных миграций, неприятно для большинства респондентов. В первую очередь это практически все кавказские народы, исключая армян, которые очень давно живут среди русских и  адаптированы к общению с ними. Самое неблагополучное положение в этом плане, как и можно было предположить, у чеченцев – сказываются не только последствия двух кровопролитных войн, но и некоторые недавние события уже мирного времени (например, прогремевший на всю страну конфликт в Кондопоге). По данным проведенного исследования, в настоящее время симпатизирует чеченцам только один молодой человек из пяти, испытывают к ним неприязнь  приблизительно вдвое больше (42%). Не намного лучше соответствующие показатели и у азербайджанцев, раздражающих почти монопольным положением на рынках, сопровождающимся, как считается, стремлением закрыть туда доступ коренным россиянам – производителям сельхозпродуктов. Но особенно поразительно радикальная переоценка отношения к грузинам, которые, как никакой другой народ, входивший в состав Российской империи, а затем и СССР, вплоть до сравнительно недавнего времени пользовался совершенно неподдельной любовью россиян, в особенности, интеллигенции. Впрочем, логика формирования антикавказских настроений вряд ли может быть полностью рационализирована. Порой она питается смутными подозрениями или даже тем простым фактом того, что тот или иной народ просто оказался в зоне беспокоящих россиян затяжных конфликтов. Так, по-видимому, получилось с абхазцами и дагестанцами, которые в массе своей не только не выступали против России, но и имеют перед ней определенные заслуги (стремление Абхазии войти в состав Российской федерации, активная роль Дагестана и дагестанцев в противодействии наступлению незаконных вооруженных формирований с территории Чечни в 1999 г.). Все перечисленные после чеченцев кавказские этносы характеризуются практически одинаковым балансом симпатий и антипатий: 23%-27% против 37%-39%. Это, разумеется, лучше, чем у чеченцев, однако во всех указанных случаях мы наблюдаем заметный перевес отрицательных реакций над положительными.

Почти такое же чувство отторжения, как и по отношению к кавказцам, испытывает сегодня российская молодежь и к «прибалтам». А вот выходцы из Средней Азии, вопреки довольно распространенному мнению, в большинстве своем воспринимаются довольно лояльно. И если уровень симпатий к ним не позволяет говорить о «пылкой любви», то и уровень антипатий в данном случае достаточно умеренный – несколько выше, чем  тот, который был зафиксирован применительно к народам большинства европейских стран (а из азиатских – Индии и Индонезии), но в два, а то и в три раза ниже, чем в «кавказской группе». При этом лучше других выглядят в глазах молодых россиян казахи (вероятно, потому, что они чаще всего приезжают сюда не столько за заработком, сколько за знаниями), а хуже всех остальных таджики, которые, как неоднократно отмечалось в СМИ, довольно часто бывают втянуты в наркоторговлю. Тем не менее, во всех случаях, не исключая и последний, уровень симпатий к народностям Средней Азии выше уровня антипатий.

Совершенно особый вопрос – отношения между большинством россиян и евреями, имеющий очень давнюю и сложную историю. По данным проведенного исследования, в настоящее время позитивно относятся к этой этнической группе 36% молодежи, негативно – 24%, не смогли ответить на этот вопрос с достаточной определенностью 40%. При этом наблюдаются очень сильные колебания соответствующих цифр в зависимости от возраста. В общем и целом настроения самых юных (до 21 года) более негативны;  среди них отмечается даже некоторое преобладание отрицательных реакций над положительными. После 22 лет положение выправляется и у 25–26-летних уровень симпатий к евреям доходит до 44%-45%. Как и в других случаях, важными дифференцирующими факторами являются гендерные различия, материальный достаток, тип поселения. Девушки, как это обычно и бывает, более дружелюбны, чем юноши: среди первых уровень симпатий к евреям поднимается до 40%, среди вторых падает до 32%.

В тоже время и благополучная в смысле материальной обеспеченности часть молодежи мало склонны к антисемитским настроениям: уровень симпатий к евреям в этой группе достигает 44%-45%, в то время как среди тех, кто принадлежит к низкодоходным группам, эта цифра снижается в 2-2,5 раза. А вот различия по типу поселения  проявляются противоположно тому, как это наблюдается по отношению к большинству «проблемных» национальных групп. Отношение к евреям в больших городах оказалось значительно более доброжелательным и толерантным, чем в «глубинке». Так, в ходе проведенного исследования более половины молодых жителей мегаполисов указали, что испытывают к ним симпатию, тогда как на селе эта цифра снижается приблизительно на 10%, а в городках районного масштаба она и вовсе составила лишь около трети опрошенных.

Обобщая полученные данные, можно, по-видимому утверждать, что  в России возник и все более широко распространяется среди молодежи своего рода «избирательный» (селективный) национализм. Вероятно, это  связано как с реалиями нынешней российской повседневности (прежде всего с межэтнической конкуренцией в различных сферах жизни), так и с утверждением постимперских форм российской идентичности. Данный процесс, однако, отнюдь не влечет за собой формирование того, что можно назвать «закрытым» сознанием и не противоречит (или точнее – отнюдь не всегда противоречит) приверженности «имперской» традиции. Российская молодежь, в особенности, образованная ее часть, нацелена на активное самоутверждение в глобальном пространстве. Так, до четверти опрошенных в ходе исследования юношей и девушек выразили желание уехать за рубеж, чтобы там поработать (имея в виду более высокую европейскую или американскую зарплату), а свыше четверти хотели бы в той или иной форме поучиться в какой-либо другой стране мира. Однако контекст,
в котором проявляются эти устремления уже другой, чем это было 10–15 лет назад. Если тогда стремление переселиться в США или одну из стран Европы среди городской молодежи приняло едва ли не всеобщий характер, то в настоящее время, по данным проведенного опроса, эту установку разделяет лишь около 9 % молодых людей. Остальные же, не исключая в принципе различных вариантов планирования своей карьеры (работа в иностранной фирме, обучение, стажировки и др.), все же ориентированы на то, чтобы в конечном счете обосноваться и работать на родине. Космополитически настроения 90-х годов ушли в прошлое, а им на смену пришел новый патриотизм, связанный с иными формами национального самоутверждения, чем это было в советскую эпоху. Но, как показала исключительно острая реакция российской, в особенности русской, молодежи на скандальную эпопею с переносом  так называемого Бронзового солдата в Таллинне, патриотизм этот может быть остаточно активным, и переживается он не менее эмоционально, чем это было у поколения Великой отечественной войны.

<< назад

оглавление

>> дальше