К вопросу о суверенитете отечественной социальной науки

На фоне актуального сегодня дискурса о необходимости суверенитета для страны (экономического, политического и т.д.) представляется не менее актуальной тема суверенитета для отечественной социальной науки. Речь, конечно, не о ненужной изоляции от мировой науки, в рамках которой немалая доля и нашего вклада, а о внимании к реальной научной и гуманитарной значимости отечественных научных концепций.

Несколько десятилетий тому назад в рамках отечественной науки была разработана семиосоциопсихологическая концепция социальной коммуникации, для которой характерны единство теоретико-методологических оснований, системная внутридисциплинарная связанность концептуальных полей и понятийно-аналитического аппарата. Основной предметной областью здесь оказываются взаимообращенные процессы между человеком и социокультурной средой; объект изучения – константные смыслы, латентно наличествующие в любом целостном, завершенном произведении/материале. Успешность в понимании связывается с ментальным постижением константного смысла или, что тождественно, авторской интенции («равнодействующей мотивов и целей общения и взаимодействия людей»). Разработанный здесь метод интенционального (мотивационо-целевого) анализа позволяет проектирование диалогического, основанного на взаимопонимании, коммуникативного пространства. Появляется также возможность массового развития навыков адекватного понимания латентных смыслов при восприятии любых произведений, независимо от источника, авторства и художественно-выразительных средств выражения.

Целостность концептуального и методологического аппаратов обеспечили семиосоциопсихологии признание, но только в узком научном кругу. Широчайшее распространение в мире, в том числе в нашей стране, получили современные герменевтические концепции, развившиеся под эгидой постмодернизма. В центре внимания здесь также смыслы и их восприятие. Концептуальное расхождение этих концепций с семиосоциопсихологией состоит в отрицании наличия константных смыслов в целостных, завершенных произведениях: есть только личностные смыслы и значения, продуцируемые словами, фразами, дискурсами, тропами. Соответственно, успешность в понимании связывается либо с накоплением информации, либо с произвольным, вне связи с авторскими мотивами и целями, интерпретированием.

Тезис множественности смыслов не отвергается и семиосоциопсихологией, однако – в рамках индивидуальных «картин мира», которых столько же, сколько и людей; оптимальный вариант предполагает умение сначала адекватно понять автора и только затем соглашаться или не соглашаться, включать или не включать в «картину мира». Декларации множественности смыслов оправданы только для вырванных из контекста фраз, дискурсов, тропов: внутренние связи здесь слабые и подвижные. Однако смысл целостного произведения константен, поскольку он уже овеществился посредством строго детерминированных внутренних связей латентной мотивационно-целевой структуры, работающей на донесение авторской интенции.

Несмотря на зыбкость аргументации, утверждение множественности смыслов оказалось не только поводом для отрицания константных смыслов в целостных, завершенных произведениях, но и (якобы) научным оправданием практики модифицирования, в угоду политическим задачам, значений слов, терминов, законов, исторических событий. Смысловая неопределенность распространилась на сферы искусства, образования, используется в информационных войнах для деструктивного влияния на население нашей страны.

И в заключение: актуальна ли идея суверенитета для отечественной социальной науки?

Литература:

Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. М. Наука. 1984.
Дридзе Т.М. От герменевтики к семиосоциопсихологии: от «творческого» толкования текста к пониманию коммуникативной интенции автора // Социальная коммуникация и социальное управление в экоантропоцентрической и семиосоциопсихологической парадигмах: в 2 кн. Кн. 2. М. ИС РАН. 2000. С. 115-137.

(Тезисы к XXVI Харчевским чтениям «Теоретическая социология: прошлое, настоящее, будущее»).