Глобальная социология

Только что закончился Саммит G-20, где обсуждались насущные экономические и политические проблемы глобального мира. А что же о нем говорит социология? Или же она замкнута только на национальных и региональных проблемах? Беглый обзор таких ключевых международных журналов как ‘International Sociology и ‘Current Sociology’ за последние 10 лет свидетельствует, что предмет глобальной социологии (или социологии глобализации) еще не определен. Скорее, речь за эти годы шла о влиянии «Третьей технологической революции» и ее роли в формировании «сжимающегося мира». Это, несомненно, важная проблема, но далеко не единственная для современной социологии. З. Бауман, У. Бек, М. Кастельс, Дж. Урри обозначили такие ключевые подходы к формирующемуся глобальному миру, как вероятностный, информационный, ресурсный и рискологический. Но при всей их важности, они пока что мало говорят о собственно социальной специфике формирующегося глобального мира. Удивительно, что недавний Форум МСА в Вене (Австрия), посвященный будущему мира, судя по опубликованным абстрактам докладов, также не определился в этом отношении. Напоминать в очередной раз, что такие традиционные для социологического анализа проблемы, как неравенство или конфликты, приобрели международный характер, сегодня уже недостаточно. Посмотрим сначала, какие темы, понятные социологам, обсуждались на G-20, а потом я попытаюсь обозначить возможные направления развития социологии глобализации.

Во-первых, это проблема мирового социального порядка. Как бы мировые лидеры ни переводили ее на язык экономики или политики, это традиционная для социологии проблема. Конечно, для ее «глобализации» нужны иные инструменты. Только статистические сопоставления уровней дохода или потребления здесь недостаточны. К сожалению, не социологи, а глобально мыслящие экономисты поняли, что одним из таких инструментов является анализ глобальных сетей и инфраструктур.

В-вторых, мировой социальный порядок требует изменения правил игры на глобальном поле. События последних лет и даже месяцев показали, что только экономических или политических правил игры теперь уже недостаточно. Такие глобальные экономические институты как Мировой Банк или Международный валютный фонд критически отстают от динамики глобального мира. А Европейский Союз пока не справляется с вызовом массового наплыва мигрантов из Ближнего Востока и Африки. Поря уже понять, что в основе правил игры всегда лежат не только экономические или политические интересы, но и господствующие ценности, светские или религиозные. А вот это уже наша проблематика.

В-третьих, это проблема международного терроризма как глобального риска. Почему экономисты и политики объединяют свои усилия в ее изучении, а мы этого не делаем? Да, отдельные теракты в США, Европе и в России изучаются, но главным образом политически, а не социологически. Ведь прежде чем что-то запрещать на законодательном уровне, надо этот феномен изучить со всех сторон, в том числе социологически. Ведь, строго говоря, террор – это часто инструмент для преодоления веками копившейся несправедливости или же для реализации планов амбициозных политиков.

В-четвертых, любой структурно-функциональный анализ зиждется не только (а сегодня уже не столько) на изучении неких социальных структур, но, прежде всего, на понимании их динамики, эволюции и взаимных трансформаций. Каким законам подчинена динамика глобального мира – вот ключевая проблема! Ключевая она потому, что мир сегодня представляет собой весьма противоречивую социобиотехническую систему, развивающуюся нелинейно, а скачками и неожиданными ходами. На G-20, как и на предыдущих Саммитах, климатическая, точнее, геосферная составляющая этой динамики была только обозначена, но глубоко не обсуждалась.

В-пятых, российские и международные аналитики заметили, что на данном Саммите обозначилась его некоторая «семейность», личностный характер взаимодействия мировых лидеров. Несмотря на всю официозность данного мероприятия, лидеры все чаще общались (или наоборот, ссорились, а потом извинялись) как-то по-семейному. А почему, собственно говоря, нет? Ведь в идеале наш тесно интегрированный мир это некоторая «большая семья», или, как когда-то сказал А. Тофлер, «большая деревня». То есть сквозь годами разработанный дипломатами «протокол» вновь прорвался чисто личностный интерес его участников друг к другу. И это вполне естественно, потому что глобальная геополитика определяется, не в последнюю очередь, типом личности мировых лидеров.

На мой взгляд, уже сегодня можно выделить еще целый ряд насущных направлений в изучении глобальной социодинамики.

Во-первых, это базовые ценности и цели ее участников. Как-то я все более сомневаюсь, что все они подчинены целям глобального господства и принципу «разделяй и властвуй». Целый ряд этих участников стремится к сохранению своей социальной идентичности, культурной самобытности и привычного природного окружения. Всякая новизна ситуации не абсолютна, она хороша только тогда, когда есть «точка опоры», то есть историческая память и личное, групповое или национальное социальное и культурное пространство.

Во-вторых, для этой цели надо постараться выявить социальные архетипы главных участников этой динамики. Для нас, россиян, осуществляющих сегодня стратегический поворот на Восток, это особенно существенно. Признаемся, наше знание истории и культуры Китая и стран Юго-Восточной Азии, равно как  Африки или Латинской Америки, для этого недостаточно. Когда я в 1950-х гг., будучи еще студентом, взялся за изучение культуры Бразилии, я был совершенно сражен своей неграмотностью в области истории и характера людей этой части мира.

В-третьих, исследование названных социальных архетипов хорошо бы вести в связке с изучением возможных трендов и сценариев и их роли в динамике глобального целого. Один частный, но важный вопрос. В 1960-70-х гг. существовало международное движение «За мир во всем мире». Западные политологи утверждают, что оно было инспирировано Советским Союзом. Но это не так, потому что такое движение не могло бы существовать, если бы не было мощных национально-освободительных движений в бывших колониях европейских стран. Не парадокс ли: в современном глобальном мире нет больше такого движения, есть только национальные и локальные.

В-четвертых, если мы найдем ответы на предыдущие вопросы, тогда можно приступать к анализу социальных причин и динамики глобальных конфликтов. А это означает, что социология не может довольствоваться только периодическими «срезами» общественного мнения по отдельным проблемам. Необходим переход к постоянному мониторингу развития таких конфликтов и, соответственно, к построению сценариев их динамики и их конфликтов.

В-пятых, наконец, почему бы социологам не заняться изучением роли личностей в современной истории, то есть роли тех мировых лидеров, которые формируют повестку дня глобальной динамики. Тем более что такой опыт, и весьма поучительный, есть в отечественной и мировой социологической литературе. Может быть, такой оборот подвигнет отечественных социологов к рефлексии по поводу динамики отечественной социологии и роли в ней отдельный персон, что сегодня в очередной раз отдано на откуп иностранным гастролерам.

07/09/2016