Российская идентичность в социологическом измерении

<<назад

оглавление

>> дальше

3. Особенности самоидентификаций россиян (продолжение)

Анализ самоидентификаций россиян дает основание отметить тот факт, что каждый россиянин внутренне включен в систему очень сложных социальных ролей и связей, важность которых для разных людей далеко не одинакова. Для большинства из них сейчас не важны макротерриториальные общности. Зато очень важны макрообщности, отражающие духовную близость людей во всем ее многообразии. Заметим в этой связи, что национально-этнический фактор оказывается в системе «мы-идентификаций» гораздо важнее, чем гражданский. Не случайно с россиянами устойчиво отождествляет себя в полтора раза меньшее число респондентов, чем с людьми той же национальности. Примерно такое же соотношение наблюдалось между этими идентичностями и в 2004 г. Однако, как будет показано ниже, это свидетельствует не о большей значимости национального фактора в жизни россиян, а о большей напряженности в сфере межэтнических отношений, нежели в сфере отношений межгосударственных. В итоге ощущаемой в межэтнических отношениях напряженности противоположности «Мы» – «Они», «мы-идентификация» по национальности заметно обгоняет гражданскую. В то же время для «я-идентификаций» последняя оказывается намного важнее этнической.

Представив общую картину сравнительной роли различных типов устойчивых самоидентификаций в сегодняшней жизни россиян, попробуем понять их динамику за период 1992–2007 гг., т. е. проанализируем, как сказались годы реформ на их распространенности и иерархии. Разобраться в этом поможет сравнение наших результатов с результатами исследования самоидентификаций россиян в 1992 г.[1], а также с данными наших исследований 1998  и 2004 годов (см. табл. 6). Причем если до сих пор мы анализировали только устойчивые идентификации, то для анализа их динамики необходимо рассматривать одновременно как ту долю граждан, которая идентифицирует себя с той или иной общностью часто, так и тех, кто делает это иногда. Это связано с тем, что неустойчивая самоидентификация за столь емкий исторический период могла перейти в устойчивую и наоборот.

Таблица 6

С кем испытывали чувство общности россияне в 1992, 1998, 2004 и 2007 гг., в %[2] (суммируются ответы «испытывали часто» и «иногда»)

Как видно из таблицы 6, за годы реформ в России наблюдался весьма значительный рост среднего числа положительных самоидентификаций. Это свидетельствует о том, что тот идейно-мировоззренческий, ценностный и идентификационный вызов, который бросил  россиянам внезапный слом всей их прежней жизни, они пытались преодолеть и успешно преодолевали за счет попыток «вписывания» себя в новые социальные роли и новые, ранее нехарактерные для них общности. На смену утраченным идентификациям приходили в первую очередь общности, характерные для стран с рыночной экономикой, причем скорее раннеиндустриальных, чем развитых. Несколько огрубляя, можно сказать, что в России росли самоидентификации с теми общностями, которые для стран Западной Европы были характерны почти сто лет назад, в период жесткой вертикальной стратификации и острой классовой борьбы. Речь идет, прежде всего, об имущественной идентификации и идентификации по политическим взглядам. Оба эти вида идентификации «прибавили» за 15 лет свыше 20%. Столь же сильно выросла только идентификация с людьми, разделяющими те же взгляды на мир, что, впрочем, в условиях плюрализации взглядов, пришедшей на смену прежнему почти поголовному единомыслию, вполне естественно.

Проанализируем также, с кем россияне постепенно перестают себя идентифицировать (см. табл. 7). Это как бы обратная иерархия идентификаций, показывающая утрату за последнее 15-летие чувства общности с определенными группами.

Таблица 7

С кем не испытывали чувство общности россияне в 1992, 1998, 2004 и 2007 гг., в %

Как видим, «пик» распространенности отрицательных самоидентификаций пришелся на 1998 г. Далее они начали постепенно сокращаться, хотя по разным позициям сокращение это шло с разной скоростью. Своего рода «рекордсменом» здесь стала отрицательная самоидентификация с гражданами СНГ – конечно, 38% россиян, никогда не ощущающих себя таковыми в 2007 г., это почти в два раза больше, чем в 1992 г., когда свежа еще была память об СССР. Однако это почти в полтора раза меньше, чем в 1998 г., когда изоляционистские умонастроения россиян на постсоветском пространстве достигли своего максимума. Улучшилась, и заметно, за годы реформ и картина с восприятием себя населением страны гражданами России.
А вот по такой макрообщности как «все люди на планете» изменения в последние годы были незначительны – последствия краха предложенного М.Горбачевым глобального мышления после начала рыночных реформ в стране практически с той же силой, что и в 1998 г., ощущаются и до сих пор. В целом можно сказать, что динамика отрицательных самоидентификаций, представленная в таблице 7, пожалуй, даже более ярко, чем динамика идентификаций положительных, демонстрирует основной вектор изменения сознания россиян, – вектор, который является вполне адекватным ответом на изменение условий их жизни и самого российского общества.

[1] Приводимые данные исследования 1992 г., проведенные под руководством В.А. Ядова, взяты из: «Социальная идентификация личности – 2». Книга 1. – М.: Институт социологии РАН, 1994, с. 22–28.

[2] Жирным шрифтом выделены идентичности, по которым наблюдался максимальный рост (свыше 20%) за последние 15 лет.

<<назад

оглавление

>> дальше