Ох, уж этот редакционный процесс…!

Статья в научном журнале является главным связующим элементом между ученым, научным сообществом и обществом в целом. Однако, в очередной раз, скопировав недостатки западной практики, мы оказались под давлением бюрократической надстройки над институтом науки.

В чем действительный смысл внутренних редакционных рецензий? В том, чтобы оценить достоинства и недостатки поступившей в редакцию статьи и, тем самым, способствовать движению научной мысли. Но для этого «анонимный рецензент» (blind reviewer) должен, как минимум, знать состояние научной мысли в той области, в которой работает автор рукописи, направленной в редакцию.

А что происходит на самом деле? Редактор того или иного журнала, отечественного или зарубежного, сразу (!) переправляет поступившую статью рецензентам, причем в некоторых редакциях их выбор осуществляется «случайным образом», то есть тоже анонимно из некоторого заранее заготовленного списка. Однако где же тогда «редакционная политика»? Ведь в любом научном институте и обществе в целом всегда есть некоторый перечень приоритетных тем и научных направлений. Есть такой список и в нашем институте, и в других. Но вот уже много лет, публикуясь в отечественных и зарубежных журналах, я собственно редакционной политики не вижу. Да, рубрики есть, а политики с целью постановки приоритетных тем недостаточно.

Еще хуже, если автор предлагает какой-то новый подход, концепцию, парадигматику. Ранее во многих научных журналах была рубрика «дискуссии», теперь ее нет. Год назад я предложил одному из наших ведущих обществоведческих журналов апробированную на только что прошедшей международной конференции статью. И что же? После длительных редакционных поправок и переговоров, которые заняли почти год, мне было сказано, что моя статья может быть опубликована только в разделе «публицистика» и то, только в следующем году. Разве научный доклад, сделанный на международной научной конференции, есть публицистика???

Большинство научных журналов перешло на 5-балльную систему оценки поступившей рукописи, причем анонимному рецензенту, как правило, сразу предлагается заготовка позиций, по которым он должен оценить рукопись. Даже в средней школе и, тем более, на серьезных конкурсах используется 100-балльная система оценок. А нас, как первоклашек, спущенная откуда-то сверху эта система оценки загоняет в 5-балльную!

Кроме того, в этом бюрократическом шаблоне оценки рукописи обычно существуют еще две маленькие графы: замечания для редактора и для автора. Для меня как автора последняя графа самая важная, самая ценная, потому что в ней рецензент может мне подсказать, куда двигаться дальше или, напротив, поставить под сомнение избранный мной теоретико-методологический аппарат или методику сбора эмпирических данных. К сожалению, эта графа, как правило, остается незаполненной. Что имел в виду анонимный рецензент, выставив мне ряд оценок типа 2, 3, 3, 4, 2, и после этого рекомендовал статью к публикации без замечаний – этот ребус так и остался для меня загадкой.

Еще один больной вопрос: о сроках рассмотрения и последующего движения рукописи. В советское время и сроки продвижения рукописи в редакции были регламентированы. Вот случай, который я наблюдал лично. Когда в 1963 г. я публиковал свою первую книгу, в редакцию вошел другой автор, поговорил с редактором и потом ушел. А, потом, как оказалось, он оставил рукопись своей книги на шкафу, и она там пролежала более двух месяцев. А это означало, что рукопись является принятой, и издательство было вынуждено выплатить автору 40% гонорара, хотя его книга так и не была опубликована!

Если вернуться к редакционной политике журналов, то там никаких сроков нет. Может быть, внутренние рецензии придут через месяц-два, а может быть, и более. Ну, хорошо, я старый человек, но у меня ведь тоже есть сроки. А как быть аспиранту или докоторанту, которому вот-вот нужно защищаться? Еще хуже, когда я получаю анонимный ответ: «по мнению …» и т.д. Есть и другая формула: «ваша статья переносится в портфель следующего года». Что это означает: или она уже принята, но будет опубликована в следующем году, или же – редакция только вернется к ее рассмотрению, рецензированию и т.д., неизвестно. Когда я публикуюсь в интернет-журналах, там рецензия приходит буквально в считанные дни. Смысл этого абзаца прост: если у научного работника есть поквартальный или годовой план, то и сроки рассмотрения его рукописи должны быть синхронизированы с этими планами.

И здесь я вынужден обратиться к более широкой проблеме функционирования института науки. Несколько самых больших городов буквально высосали из нашей обширной страны лучшие научные кадры, причем преимущественно самые молодые кадры. Разрыв между «столичной» и «провинциальной» наукой продолжает расти. А от редакторов требуют, чтобы в журнале были публикации не-столичных авторов. Как быть редакторам в этом случае?

Могу только сказать, что в советские времена редакция и его члены – это был целый институт, в ряде вузов были специальные факультеты, готовившие редакторский корпус и т.д. В общем, редактор – это была абсолютно необходимая в науке и весьма уважаемая профессия. Основной задачей редактора (если рукопись в целом принята) было максимальное прояснение и четкое изложение мыслей автора, его выводов и предложений.

Раньше в редакциях была четкая иерархия: главный редактор, старший редактор, редактор, младший редактор, а также вычитчики, корректоры и другие необходимые члены редакционного процесса. Но чтобы редактор, который редактировал мою статью, вписывал в мой текст какие-то свои мысли, как это некоторое время назад случилось со мной, – такого не было никогда.

Этически и юридически и автор, и рецензент должны быть, как минимум, равноправными участниками исследовательского процесса. На деле же часто происходит совершенно другое: именно редакция или редколлегия журнала или сборника определяют содержание и сроки исследовательского процесса. Я не знаю случаев, когда автор опротестовал бы результаты экспертизы, что опять же не соответствует базовым нормам любого соревновательного процесса. Это особенно опасно, когда речь идет об инновациях, а в нашем деле они нужны не менее, чем в естественных и технических науках.

Последнее.  Хорошо зная круг людей, которые периодически выступают в роли анонимных рецензентов, могу предположить, что их отрицательные или кисло-сладкие рецензии порождены подчас обычной человеческой завистью, которой не чужда ни одна наука. Или просто малой осведомленностью в данной области социологического знания. Такие «разногласия» всегда будут, научные работники тоже люди, но вкусовщине – не место в редакционном процессе.

26/02/2018