Продолжим беседы о питании

В прошлый раз речь шла о борщевике, которым Н.С. Хрущев решил кормить крупный рогатый скот. О той самой агрессивной траве, которая сегодня захватывает все новые гектары полей, пустошей, земель вдоль дорог и т.д. Но то была ошибка неграмотного в экологии и генетике партийного руководителя страны.

Но вот новая сенсация: «Нет свеклы в своем отечестве» (Московский комсомолец, 26 мая 2018 г.)! Вот цитата: «Сладкая жизнь» россиян может закончиться в любой момент. 99,3% семян сахарной свеклы, которые мы ежегодно высеваем на 1200 тыс. гектаров своих земель, –  иностранного происхождения. Что если наши «западные партнеры» вдруг наложат вето на их продажу? Где мы тогда возьмем 45 млн. тонн свеклы, которые нам нужны для производства 6 млн. тонн сахара в год?».

Крупная сахаристая свекла, производимая на Западе, это, как правило, гибрид, который невозможно воспроизвести на следующий год самостоятельно. Вот тут-то и замаячила на геополитическом горизонте компания «Монсанта» (США), которая является монополистом в производстве семенного материала, в том числе для зерновых культур. Насколько мне известно, она уже монополизировала производство последнего для ряда стран бывшего советского блока. И что же, Россия на очереди?

А ведь это – только одна из множества подобных проблем. Картофель в наших магазинах азербайджанский или французский, сладкий перец – израильский, яблоки из Сербии, бананы из Эквадора, чернослив из Чили, мясо из Аргентины ил Бразилии и т.д. Это какая же такая у нас «продовольственная безопасность», если отечественное производство овощей и фруктов будет сокращаться и далее?  Или уже нашли «крайнего», президента Российской академии наук, который, по моему разумению, должен заниматься, прежде всего, развитием фундаментальной науки, а не решать экстренные проблемы сельскохозяйственного производства. За последние 20 лет РФ потеряла технологии производства выращивания семян многих овощей. А ведь во времена СССР Европа закупала эти семена у нас.

Тут и правда, есть над чем задуматься. Оказывается, есть не только стратегические бомбардировщики, но и стратегически важные растения. В том же номере газеты  известный селекционер Владимир Паштецкий, рассказывает, что недавно в НИИ сельского хозяйства Крыма обратились из одной немецкой авиакомпании с просьбой засеять 50 га растением-рыжиком??? Авиация и вдруг – какой-то «рыжик»! Да потому, отвечает Паштецкий, что «из него делают биокеросин, который с 2020 года должен присутствовать в баках любого авиалайнера в количестве 20%, чтобы тот мог летать по мировым стандартам. Это значит, что мы будем покупать биодизель из нашего рыжика у того же немца, чтобы лететь к нему в Германию» (там же, с. 5).

Вспомните, пожалуйста, что безвременно погибший акад. Н.И. Вавилов собрал уникальную коллекцию семян по всему миру. Она была ценнее любого золота, поэтому в годы блокады Ленинграда сотрудники института, где она хранилась, не съели ни одного зернышка из этой коллекции, хотя голодали.

Когда я пытаюсь втолковать коллегам-социологам, что мы должны изучать метаболические процессы, происходящие, в том числе, между природными, технологическими и социальными сущностями, они вежливо улыбаются, а иногда крутят пальцем у виска.

Я, однако, никогда не говорил, что социологи должны превратиться в биологов или химиков. Я лишь утверждаю, что социологи, если они не хотят выпасть из мировой научной обоймы,  должны, по крайней мере, знать, что всякий «рыжик» может обернуться стратегически важным сырьем. И что его своевременное производство для нас самих столь же важно, как и перевод страны на «цифру». А для этого – уметь переводить данные других наук на язык социологии и политики. «Цифра» – это действительно важнейший инструмент современного технологически развитого производства. Но именно – инструмент, техническое средство, которое позволяет быстрее и эффективнее решать задачи в нашем неспокойном и все ускоряющемся мире.

26.05.2018