Константиновский. Годы Шубкина

Предисловие к книге В.Н. Шубкин. Социология и общество: Научное познание и этика науки. М.: ЦСПиМ, 2010. - последняя книга В.Н.Шубкина.

Открыв дверь данным мне ключом, я сразу прошел в кабинет хозяина (расположение комнат было мне знакомо по прежним посещениям этой квартиры). И увидел листок, лежавший на письменном столе. Предположив, что это может быть записка, адресованная мне, я начал читать и прочел верхнюю строку. Там было написано: «На что стоит потратить следующие годы?» Далее следовали пункты, явно не предназначенные для постороннего взгляда. Я осторожно взял листок за край и перенес его на книжную полку.

Ключ я получил из рук хозяина накануне. Я пришел к нему с заявлением, в котором просил принять меня в аспирантуру. Плохо ли, три года вольницы! Через минуту мое заявление в виде клочков бумаги лежало в мусорной корзине, а взамен мне был вручен ключ. «Я уезжаю в отпуск, - сказал Шубкин. – Вот вам ключ от моей квартиры. К моему возвращению сделайте, пожалуйста, первый вариант диссертации».

Разговор тогда получился серьезный, и отправился я в его квартиру, чтобы приняться за работу, и все же настроен был весьма легкомысленно. Но то, что я невольно прочел на том листке – всего лишь верхнюю строчку, - заставило меня задуматься и о своей жизни. Весьма уже к тому времени связанной с его жизнью.

Кто он - Владимир Николаевич Шубкин - сегодня для социологов, да и не только для социологов?

Сотни научных трудов; монографии, ссылки на которые продолжают множиться; международная известность… Человек, который одним из первых возрождал отечественную социологию; автор каждому знакомых исследований; прошедший очень негладкий, очень трудный путь и выдержавший все удары, нападки, превратности академической жизни… Фронтовик, которому выпали тяжелейшие дни войны… Исследователь, который изменил мнение о социологии как науке, не находящей практического применения,  когда инициировал принятие правительственного решения о помощи молодежи, оканчивавшей школу (это было в 1966 году, когда состоялись одновременно два многочисленных выпуска)…   

В этой книге собраны его основные труды. Здесь и изложение его главных методологических подходов, и первое исследование – о жизни села, - по форме как бы экономическое, но по сути уже совершенно социологическое; изящный анализ отношений в коллективе; многогранное исследование проблем молодежи, вступающей в самостоятельную жизнь, с подробным изложением и результатов, и методики; наконец, чрезвычайно важные для тогдашних современников и нынешних потомков размышления о нравственности, в том числе  - о нравственной позиции социолога. Что-то в этой книге покажется читателю дискуссионным – а как же иначе, ведь это труды исследователя. Что-то поможет лучше понять годы, когда были написаны эти работы. Но чаще, я уверен, читатель станет отмечать то, что точно соответствует сегодняшнему или показывает его истоки.

В эту книгу не вошла автобиографическая проза Шубкина. По причине понятной – здесь только научные труды. Не потому, что те его произведения малозначительны. Я, к примеру, немало прочел книг о войне, но понял, что это было, – из прозы Шубкина.

Одна из глав книги называется – «Социология и нравственность». На эту характеристику профессиональной работы как-то далеко не всегда, признаемся, в нашем сообществе обращают внимание. Будто выборка, использование изощренных методик или удача в получении хороших заказов – важнее нравственных качеств исследований (и исследователей!) или что-то в этом плане искупают. Социологический анализ должен сочетаться с гуманистическими представлениями о человеке – в этом смысл предостережений и размышлений (но не морализаторства) Шубкина, прозвучавших очень своевременно и очень значимо. Как публицист, он обращался не только к коллегам, но ко всем, кто мог и хотел его услышать, утверждая ценность и достоинство личности.

Это написано, как предупреждение: «Трудно представить себе развитие современной области знания — да еще такой самоутверждающейся, как социология, — без борьбы честолюбий, без ярмарки тщеславия» (стр. 282). Шубкин приводит слова Ф.М.Достоевского, одного из любимых своих авторов, который словно предвидел происходящее в нашей среде: «…Захочется славы, вот и явится в науке шарлатанство, гоньба за эффектом, и пуще всего утилитаризм, потому что захочется и богатства. И не может это не подталкивать отдельных сжигаемых страстью к продвижению молодых научных работников к экспериментам, рискованным не столько для них, сколько для реципиентов — людей, которые должны давать им информацию»[1] (стр. 282-283).

Кто из нас не обольщался возможностями науки? Один из немногих, кто принадлежит к цеху науки и, тем не менее, видит пределы ее возможностей, Шубкин настаивает: «Только очень наивные люди могут надеяться, что проблемы самоопределения (молодежи – Д.К.) могут быть решены психотехниками или экономистами, ибо не все понимают их многоплановость и глубину» (стр. 235). Его убеждения основаны на опыте исследований, на размышлениях о сути того, что выявлялось при анализе материалов: «Чем больше мы в ходе нашего социологического исследования вникали в проблемы молодежи, тем яснее становилось нам, что наш анализ ограничен, что есть такие нравственные и духовные глубины в жизни юношей и девушек, которых не постигнешь с помощью традиционных научных методов» (стр. 236).

Уж коли есть термин «понимающая социология», - давайте признаемся (хотя бы себе, я обращаюсь к коллегам), что чаще всего в публикациях мы встречаемся с регистрирующей социологией, сыплющей процентами, но не достигающей сути исследуемого, не вскрывающей ее; не стану распространяться и о так называемой социологии, которая обслуживает чьи-либо интересы.  В противовес этому, работы Шубкина – это думающая социология. И - честная социология.

В размышлениях о молодежи, изучению которой Шубкин отдал много лет и много сил, для него также наиболее важны нравственные проблемы: «…Самое сложное и самое важное сегодня — нравственное воспитание» (стр. 191). Притом: «Самостоятельное мышление как в области естественных, так и общественных наук […],  — важнейшее условие формирования личности» (стр.  241).

Мне доводилось слышать несколько версий того, почему Шубкин посвятил такую значительную часть своей жизни именно молодежи. Но настоящее объяснение находим у него: «…Изучение молодежи — ключ к пониманию будущего» (стр. 192). И он действительно, как впоследствии стало всем понятно, результатами этих исследований в значительной степени прогнозировал будущее страны.

Шубкин в этих работах – не холодный аналитик. Не случайно эпиграфом к одной из своих книг он взял цитату из  романа Дж. Л. Сэлинджера – тот пронзительный монолог, где лирический герой объясняет: «Знаешь, кем бы я хотел быть? — ...Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле во ржи. Тысячи малышей и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю обрыва, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи...»

Вот настоящая позиция социолога. Все остальное – поиски истины, да все, что угодно, - ничто перед этим.

Впервые я встретился с ним в новосибирском Академгородке на вполне типичной там тусовке (тогда, правда, так это не называлось). Он стал рассказывать мне об исследованиях старшеклассников: какие они строят планы перед окончанием школы и что на самом деле у них потом получается. Короче говоря, - ожидания людей и действительность! Как можно было не увлечься? Шубкин предложил: «Походите к нам, может, понравится». Я и пошел. И остался.

Где истоки, где основа жизненной и профессиональной позиции Шубкина, откуда в нем этот императив, определивший его путь?

Его жизнь могла бы стать основой для большого романа о судьбе нашей страны. К счастью, удалось издать дневники его отца, учителя-словесника (мать тоже преподавала литературу). В этой книге – не только картина жизни барнаульской гимназии, но, может, главное – образ русского интеллигента. Вот истоки шубкинского ума, характера, нравственных правил. В тридцатые годы – репрессии, Шубкин остается без отца и без перспектив. Все двери закрыты. Даже когда начинается война, его не берут в армию. Потом ему удается пойти на фронт. Ранения, контузия, чудесное спасение… После войны – экономический факультет МГУ, потом – успех, международное признание…

То, что было унаследовано от родителей, было укреплено собственным жизненным опытом; негативный опыт не сломил, а укрепил Шубкина в позиции настоящего русского интеллигента.

Как определить жизнь Владимира Николаевича – те годы, что остались позади и продолжаются сегодня? Испытания – триумф – испытания? Или: испытания несправедливостью, лишениями, болью – испытание успехом – испытание болезнью? Судьба его не щадила и не щадит. Он боролся и борется с ней. Труженик, мыслитель, учитель для очень многих. Его послания коллегам, согражданам, миру – получены. Авторитет его был и остается огромным. Мы, те, кто работает с ним давно, общается постоянно, знаем его как человека сердечного, заботливого, но и требовательного.

Попробую поставить вопрос более узко, но и более жестко – в плане профессиональном. Вопрос, который не может не беспокоить каждого, кто задумывается о своей судьбе как социолога. Что остается после нас? Устаревшие эмпирические данные? Методы, которые, может быть, пригодятся, а может, нет? Теория, что будет развенчана и пересмотрена?

Словом: на что, таким образом, потрачены годы?

Я завидую Владимиру Николаевичу. Результаты его эмпирических исследований – не только прекрасный материал для историка, но и как раз то, что необходимо для понимания многого в настоящем, истоков настоящего и его продолжения. Исследовательские подходы и методики Шубкина продолжают использоваться: как была территория СССР покрыта его анкетами (без ссылок – «слова народные»), так и сегодня они прорастают в обследованиях российских и не только. Нравственные основы, которые он искал, находил и утверждал, продолжают работать в становлении самосознания социологов; то, что он написал и вообще всячески старался внедрить в умы коллег по поводу моральной, нравственной стороны нашего труда, его роли в жизни общества и отдельных людей, – это не менее ценно, чем его отраслевые исследования.

Владимир Николаевич Шубкин – человек, который изменил мировоззрение многих современников. Да и судьбу целого поколения, по крайней мере – возрастной когорты, вышедшей из школы в середине 60-х. В значительной мере изменил отечественную социологию. И еще – мою жизнь. 

Д.Константиновский

 
[1] Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч., т. 10, СПб., 1985, стр. 155-156.